Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 05:25:45
Марксистский метод.
...этот метод плодотворен и в изучении природы (диамат), и в изучении общества (истмат). Он учит не верить на слово никаким группам, не пресмыкаться перед "общепринятыми" законами и моралью, т.к. эти законы и мораль историчны, не вечны - они на этом этапе появились, а потом исчезнут, они выгодны не всем, а тем кто их пишет и вводит, и потому догмами быть не могут. И вот избавившись от догм, понимая противоречия окружающего мира, приняв лишь одну "неизменную догму" - что все всегда изменяется - можно начать изучать историю.

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 05:25:45
Итак, выбрали мы задачу - "хотим, чтобы все жили счастливо".

если гармоничное сосуществование личностей возможно (без их нивелировки, без унижения, без тоталитарной стрижки под одну грёбенку) - то вопрос лишь в том, как его достигнуть. Как избежать перерождения, нового сталинизма?

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 05:25:45
Чтобы нынешнее общество перевести в иное состояние (лучшее), нужно его правильно понять. Для этого нужен философский метод. Причём желательно, чтобы это бы научный метод. Он должен: а) Исходить из фактов, классифицировать их. б) Сырые факты обрабатывать с помощью логики. При этом исходить из закономерностей самого развития изучаемых явлений и процессов.

Вы согласны, что всякий закон - это результат действия человеческой натуры, а точнее отдельных ее составных, которые в данный период преобладают? Вы согласны, что кроме личных законов есть еще и общественные, т. е. когда над вашими составными - натурально преобладают чужие? Вы, конечно, можете не верить их законам, не пресмыкаться перед общественным мнением, и вообще строить гордеца. Жить по этим законам от этого вы не перестанете.

Ну, что же различного скажете вы о таких людях? Все резко выдающиеся черты их - черты не индивидуумов, а типа, типа до того разнящегося от привычных тебе, проницательный читатель, что его общими особенностями закрываются личные разности в нем. Эти люди среди других, будто среди китайцев несколько человек европейцев, которых не могут различить одного от другого китайцы: во всех видят одно, что они "красноволосые варвары, не знающие церемоний"; на их глаза, ведь и французы такие же "красноволосые", как англичане.

ну ладно... отморозили. все равно вся эта болтовня ею и останется, потому что в решающий момент вас ваше хладнокровие не спасет.

"Опыт (Галилея) положил конец cредневековой схоластике и начало научному методу познания, методу признающему в качестве надежного источника знания только практику и эксперимент, а не сочинения авторитетов и не религиозное   наитие.   Начали накапливаться научные знания, т.е. знания, которые, в отличие от знаний, содержащихся в религиозных писаниях, можно было всегда проверить на практике и убедиться в их истинности, а   не полагаться на слепую веру. Можно сказать, что научные знания - это   знания   гораздо   более высокого уровня   надежности   и достоверности, чем религиозные знания, поскольку это проверяемые знания. Когда ученые стали применять научный метод познания к окружающему   их миру - т.е. проверять любые   теоретические положения экспериментами и наблюдениями, а не умозрительными рассуждениями   и непроверенными утверждениями "авторитетных" древних книг - их глазам начала открываться картина   мира принципиально отличная от той, которую рисовала религия. Оказалось, что все в этом мире эволюционирует. Возникло представление о техническом прогрессе -   т.е. представление о том, что техника, как и весь   мир,   тоже эволюционирует от простого к сложному, и что завтра техника будет гораздо более совершенной, чем сегодня. Где-то в 19-м веке, когда люди поняли, что этот мир эволюционирует, что все в этом мире меняется, причем не просто меняется,    а    совершенствуется   и   усложняется, возникло представление   о "светлом будущем", т.е. о   будущем   более совершенном, чем сегодня, будущем насыщенном небывалой техникой, которая позволит людям жить богаче и счастливее, чем сегодня, о будущем, которое совершенно не похоже ни на что из того, что существовало в прошлом.

    На протяжении 17-19 веков Россия оставалась преимущественно (процентов   на 90) крестьянской страной. Для   того,   чтобы прокормить,   обуть и одеть одного дворянина при   тогдашних сельскохозяйственных технологиях и российском климате требовалось как   минимум   десяток крепостных крестьян.   Крестьяне   были преимущественно неграмотны. До того, как московские   князья захватили Новгород, в Новгородской Республике был очень высокий уровень грамотности, существовала целая письменная культура, использовавшая в качестве материала для письма не бумагу, а гораздо более доступную в тех местах бересту. Однако после присоединения Новгорода к России уровень безграмотности и там довольно   быстро   подтянулся   к   общероссийским   стандартам. Государству   легче управлять своими подданными,   когда   они неграмотны. И пьяны.
    То,   как   российское государство спаивало свой   народ, заслуживает особого упоминания. Водка всегда была очень важной статьей поступлений в казну. Например, в 1759 году доходы государства от продажи выпивки составляли 21% от всех поступлений в казну, а к 1850-м годам эта цифра возросла аж до 40%!
    Итак, народ был неграмотен, задавлен работой, а в свободное от работы время в стельку пьян. Ему было не до гуманистических идей. Достаточным досугом для восприятия идей с Запада обладала только очень тонкая прослойка образованных людей - дворян, а позднее,   в 19 веке и интеллигенции - которых эти   самые неграмотные, забитые и пьяные крестьяне кормили. Кстати, само противопоставление   "народа"   образованным    слоям    общества
характерно именно для России. Образованные люди в России уже как бы не народ, а если и народ, то не тот народ, не совсем русский. Да и в самом деле, начиная со времен реформ Петра Первого узкая образованная прослойка начинает одеваться не так как "народ", жить не так как "народ", и даже говорить на другом языке, на французском. Русский народ как бы разделился на два совершенно разных народа, с двумя совершенно разными культурными традициями. Причина такого разделения состояла в отсталости России - для того чтобы догонять Запад, нужны были образованные люди, но для того чтобы этих образованных можно было содержать в стране с особо низкой производительностью труда, нужно было много необразованных крестьян.
    Никакой единой русской культуры так и не возникло. Словно в параллельных мирах существовали две русские культуры - культура "народа" и культура российской интеллектуальной элиты, которые никак и нигде не пересекались. То есть, какой-нибудь писатель мог описать жизнь народа, но это не было описанием жизни своего народа   -   русский   мужик   всегда оставался   для   русского интеллектуала абсолютным "иностранцем". В то время как российские
интеллектуалы обсуждали новейшие западные идеи в области религии и вступали в масонские ложи (помните Пьера Безухова?), российские крестьяне   продолжали   исповедовать немудреное   средневековое православие, считающее себя единственной истинно христианской религией,   неиспорченной никакой реформацией,   но   на   деле представляющей из себя полуязычество, провозглашавшее государя-императора чуть ли не богом на земле - ну прямо как у древних египтян! Несмотря на все попытки интеллигенции "ходить в народ", русский народ так и остался в средневековье. Синтеза традиционной
русской   культуры с гуманистической культурой индустриальной цивилизации так и не произошло.
    Почти до самого конца 19-го века гуманистические идеи до русского "народа" (т.е., в основном, крестьянства) не доходили вообще.   Идеи эти крутились только в образованных   кругах. Екатерина Великая, правда, подумывала о том, чтобы учредить в России третье сословие указом сверху, но испугавшись французской революции отказалась от этой затеи. Декабристы, вдохновленные гуманистическими и просвещенческими идеями, планировали применить
эти идеи к российской действительности после захвата власти, но захватить власть им не удалось. Вообще было много прожектов введения в России Просвещения и Гуманизма сверху, но все они провалились. Глубинная причина неудач крылась, возможно, в том, что гуманистические идеи оказываются востребованы обществом лишь при   определенном уровне производительности труда. В   такой холодной стране как Россия, где сельское хозяйство заведомо менее урожайно,    а    любое    промышленное   производство    требует дополнительных    непроизводительных   затрат    на    отопление, необходимый для этого уровень производительности   мог   быть достигнут лишь после следующего технологического скачка. Образованные слои российской империи, хорошо знакомые с положением дел в Европе, всегда остро чувствовали отсталость России. Желание преодолеть отсталость    на   протяжении   всего   19-го   века    порождало многочисленные прожекты реформ. Идеалистически мыслящие философы полагали, что стоит лишь освободить крестьян от крепостного рабства - и всем сразу станет хорошо. Те же мыслители, которые
были знакомы с материалистической философией понимали, что если просто освободить крестьян, не внедрив в России новейшие западные технологии, то Россия навсегда останется в средневековье (в лучшем случае). Идеалисты идеализировали крестьянскую общину с ее коллективизмом и тосковали о "золотом веке" в духе утопического коммунизма, материалисты же мечтали о светлом технологическом будущем России.
    Одним из таких мечтателей был юноша, которого звали Володя Ульянов, живший в конце 19-го века в провинциальном городке на Волге.

Основной, наиболее устойчивой чертой истории России является замедленный характер ее развития, с вытекающей отсюда экономической отсталостью, примитивностью общественных форм, низким уровнем культуры. Население гигантской и суровой равнины, открытой восточным ветрам и азиатским выходцам, было самой природой обречено на долгое отставание. Борьба с кочевниками длилась почти до конца XVII века. Борьба с ветрами, приносящими зимнюю стужу, а летом засуху, не закончилась и сейчас. Сельское хозяйство -- основа всего развития -- продвигалось экстенсивными путями: на Севере вырубались и выжигались леса, на Юге взрывались девственные степи; овладение природой шло вширь, а не вглубь. В то время как западные варвары поселились на развалинах римской культуры, где многие старые камни стали для них строительным материалом, славяне Востока не нашли никакого наследства на безотрадной равнине: их предшественники стояли на еще более низкой ступени, чем они сами. Западноевропейские народы, скоро упершиеся в свои естественные границы, создавали экономические и культурные сгустки промышленных городов. Население восточной равнины, при первых признаках тесноты, углублялось в леса или уходило на окраины, в степь. Наиболее инициативные и предприимчивые элементы крестьянства становились на Западе горожанами, ремесленниками, купцами. Активные и смелые элементы на Востоке становились отчасти торговцами, а больше -- казаками, пограничниками, колонизаторами. Процесс социальной дифференциации, интенсивный на Западе, на Востоке задерживался и размывался процессом экспансии. "Царь Московии, хотя и христианский, правит людьми ленивого ума", -- писал Вико, современник Петра I. "Ленивый ум" московитян отражал медленный темп хозяйственного развития, бесформенность классовых отношений, скудость внутренней истории. Древние цивилизации Египта, Индии и Китая имели достаточно самодовлеющий характер и располагали достаточным временем, чтобы, несмотря на свои низкие производительные силы, довести свои социальные отношения почти до такой же детальной законченности, до которой ремесленники этих стран доводили свои изделия. Россия стояла не только географически между Европой и Азией, но также социально и исторически. Она отличалась от европейского Запада, но разнилась и от азиатского Востока, приближаясь в разные периоды разными чертами то к одному, то к другому. Восток дал татарское иго, которое вошло важным элементом в строение русского государства. Запад был еще более грозным врагом, но в то же время и учителем. Россия не имела возможности сложиться в формах Востока, потому что ей всегда приходилось приспособляться к военному и экономическому давлению Запада. Существование феодальных отношений в России, отрицавшееся прежними историками, можно считать позднейшими исследованиями безусловно доказанным. Более того: основные элементы русского феодализма были те же, что и на Западе. Но уже один тот факт, что феодальную эпоху пришлось устанавливать путем долгих научных споров, достаточно свидетельствует о недоношенности русского феодализма, о его бесформенности, о бедности его культурных памятников. Отсталая страна ассимилирует материальные и идейные завоевания передовых стран. Но это не значит, что она рабски следует за ними, воспроизводя все этапы их прошлого... Вынужденная тянуться за передовыми странами отсталая страна не соблюдает очередей: привилегия исторической запоздалости -- а такая привилегия существует -- позволяет или, вернее, вынуждает усваивать готовое раньше положенных сроков, перепрыгивая через ряд промежуточных этапов. Дикари сменяют лук на винтовку сразу, не проделывая пути, который пролегал между этими орудиями в прошлом... Развитие исторически запоздалой нации ведет, по необходимости, к своеобразному сочетанию разных стадий исторического процесса. Орбита в целом получает непланомерный, сложный комбинированный характер.

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 16:15:18

1) Социальные гарантии для граждан 2) Человеческая свобода как ценность 3) Уважение к революционной традиции 4) Материализм, атеизм, наука. Разумный логичный взгляд на мир. 5) Интернационализм, понимаемый в космополитическом духе. Идеал: слияние народов в единую семью, слияние национальных культур и языков.

Я утверждаю, что это ценности непреходящие, они актуальны и сейчас. Я утверждаю, что революционеры 1917 года придерживались именно такого варианта марксизма, но все они были истреблены сталинским режимом. Вот именно об этом - в следующем постинге.

Но Сталину он не мог простить демонтажа линии обороны в Белоруссии, и мне шепнул в 1986 г. (мне 12 лет было), что из-за этого идиотского решения на нас напали фашисты.

Автор: Kansi Tan Ding Дата : 09-10-08, Чтв, 20:07:58

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 21:55:25

Вот dU говорил, что у вас даже компартия есть.

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 20:07:58

- Крах построения или воспитания чего-то хорошего не значит еще, что надо верить в противоположное (в плохое). Первый блин комом. Но - история не закончилась!

.

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 22:14:25

Но я надеюсь, она не проповедует арабский национализм?

Если же она уделяет внимание социальным вопросам, и за неё кто-то голосует, значит соотношением соц. гарантий и неолиберализма довольны не все. Я подозреваю, что не может всё население Израиля разделять удовлетворённость Паши.

Автор: Kansi Tan Ding
Дата : 09-10-08, Чтв, 22:48:55

Ничего другого просто не остается!

В СССР эпоха троцкистов закончилась в конце 20-х и на дальнейшее развитие событий они не влияли.

"Вопрос о правоте марксизма для сталинских аппаратчиков был вообще неинтересен, а уверенность в такой правоте они заменили марксистской фразеологией и цитатами. В действительности, несмотря на громогласное повторение, что коммунизм — светлое будущее всего человечества, вскарабкавшиеся на высокие посты ставленники Сталина меньше всего хотели бы создания общества, где не на словах, а на деле все работали бы по способностям и получали по потребностям. Если бы угроза возникновения такого общества стала реальной, мир оказался бы свидетелем неподражаемого зрелища: руководящие коммунисты пошли бы на баррикады, чтобы не допустить коммунизма."

В Советском Союзе русская революционная традиция преподавалась и изучалась как оторванная от проблем современности и имеющая исключительно историческое значение безжизненная история. Живые революционеры - Герцен, Чернышевский, Добролюбов, (о таких не любимых властями деятелях, как Бакунин или Михайловский, речь даже не идет) были превращены в мертвые иконы. Власти требовали, чтобы их почитали, но те же власти СССР очень не любили, когда революционных теоретиков прошлого чересчур внимательно читали - и это относится не только к чтению теоретиков революционно-социалистического движения России 19 века, но и к чтению самих Маркса, Энгельса и Ленина. Ведь аргументы Герцена, Чернышевского, Писарева и других русских революционеров против деспотизма, гнета и эксплуатации можно было обернуть и против существующих в СССР порядков. Поэтому смена формы эксплуататорского строя необходимым образом сопровождались сменой государственной идеологии. В конце 1980-начале 1990-х годов власти вполне основательно решили поменять казенные иконы и поставить в этот угол больше ни на что не годных иоаннов кронштадтских, серафимов саровских и иванов ильиных - защитников деспотизма, гнета и эксплуатации, изучение которых не могло внушать никаких крамольных мыслей. Идеалисты-мракобесы, последыши средневековой патристики и мистики , были представлены выразителями доподлинного "русского религиозного ренессанса", их опусы, годные только для топки печей (из русских идеалистов интерес представляют только Николай Федоров да Владимир Соловьев с Георгием Федотовым - эти два последних не в качестве богословов, а в качестве писателей на политические темы) стали издаваться обширными тиражами, а материалисты, революционеры и социалисты были удостоены прозвания бесов, накликавших своим колдовством на Россию все ужасы тоталитаризма.

Если бы правящую советскую касту низвергла бы буржуазная партия, она нашла бы немало готовых слуг среди нынешних бюрократов, администраторов, техников, директоров, партийных секретарей, вообще привилегированных верхов. Чистка государственного аппарата понадобилась бы, конечно, и в этом случае; но буржуазной реставрации пришлось бы, пожалуй, вычистить меньше народу, чем революционной партии. Главной задачей новой власти было бы, однако, восстановление частной собственности на средства производства. Прежде всего потребовалось бы создание условий для выделения из слабых колхозов крепких фермеров и для превращения сильных колхозов в производственные кооперативы буржуазного типа, в сельскохозяйственные акционерные компании. В области промышленности денационализация началась бы с предприятий легкой и пищевой промышленности. Плановое начало превратилось бы на переходный период в серию компромиссов между государственной властью и отдельными "корпорациями", т.е. потенциальными собственниками из советских капитанов промышленности, их бывших собственников-эмигрантов и иностранных капиталистов. Несмотря на то, что советская бюрократия многое подготовила для буржуазной реставрации, в области форм собственности и методов хозяйства новый режим должен был бы произвести не реформу, а социальный переворот... Никак нельзя рассчитывать и на то, что бюрократия мирно и добровольно откажется от самой себя в пользу социалистического равенства. Если сейчас, несмотря на слишком очевидные неудобства подобной операции, она сочла возможным ввести чины и ордена, то на дальнейшей стадии она должна будет неминуемо искать для себя опоры в имущественных отношениях. Можно возразить, что крупному бюрократу безразлично, каковы господствующие формы собственности, лишь бы они обеспечивали ему необходимый доход. Рассуждение это игнорирует не только неустойчивость прав бюрократа, но и вопрос о судьбе потомства. Новейший культ семьи не свалился с неба. Привилегии имеют лишь половину цены, если нельзя оставить их в наследство детям. Но право завещания неотделимо от права собственности. Недостаточно быть директором треста, нужно быть пайщиком. Победа бюрократии в этой решающей области означала бы превращение ее в новый имущий класс. Крушение советского режима неминуемо привело бы к крушению планового хозяйства и, тем самым, к упразднению государственной собственности. Принудительная связь между трестами и заводами внутри трестов распалась бы. Наиболее преуспевающие предприятия поспешили бы выйти на самостоятельную дорогу. Они могли бы превратиться к акционерные компании или найти другую переходную форму собственности, напр. с участием рабочих в прибылях. Одновременно и еще легче распались бы колхозы. Падение нынешней бюрократической диктатуры, без замены ее новой социалистической властью, означало бы, таким образом, возврат к капиталистическим отношениям, при катастрофическом упадке хозяйства и культуры.

Просветите нас, голубчик, пожалуйста.