Героям его нового фильма, который за три первые недели проката посмотрели 60 тысяч зрителей, нечего терять. У них нет морали, им чуждо понятие верности, они подчиняются инстинктам и готовы в любой момент расстегнуть ширинку. Косашвили изображает общество, члены которого забыли, что значит быть человеком. Среди его героев отец, запирающий в шкафу свою дочь, осмелившуюся полюбить негрузина; мужчина, женившийся на 16-летней девушке, чтобы быть ближе к её матери; дочь, которая пытается вступить в связь со своим отцом, потому что тоскует по настоящему мужскому прикосновению, и, конечно, любимы вид спорта героев «шхуны» - стягивание трусов с женщин посреди улицы, потому что им хочется посмеяться и потому что для них не существует более приятных переживаний, чем публичное унижение себе подобных. Косашвили не щадит своих героев, а они не щадят друг друга.

   Даже критикам трудно объяснить, почему режиссёр прибегает к таким сильным провокациям. Они едины во мнении, что речь идёт о самом вульгарном фильме со времён картины «Эскимо-лимон», и обвиняют автора в том, что его женщины ничуть не более добродетельны и преданы семье, чем мужчины. Косашвили удивлён таким упрощённым подходом к его работе и не понимает, почему никто не пытается понять иронию, скрытую в фильме.

- Вы не понимаете реакции зрителей и критиков?
- Нет. Это зрители не поняли моего замысла. Чего они ждут? Что фильм будет их прославлять? Но им не за что аплодировать. Я никого не берусь судить – ни в жизни, ни в фильме, но это не значит, что я должен принимать всё, что вижу вокруг себя. Очень жаль, что люди отзываются о сексе как о чём-то отвратительном, и не понимают, что он изображён в фильме не ради самого секса, а как показатель другого явления. Сделано это намеренно, и если такие сцены вызывают у зрителя отвращение, значит, мой приём сработал. Мы живём в лицемерном обществе, в котором люди не умеют находить равновесие между инстинктами и культурой. Инстинкты одолевают их, но свою подчинённость им они скрывают с помощью лицемерия и тайн. В моём фильме они по крайней мере делают это открыто. Ведь что такое инстинкт? Это желание человека доставить себе максимальное удовольствие и сделать это открыто и свободно, не думая о других. И я утверждаю, что все мы таковы.

- А женщины? Их задача – удовлетворять ваши инстинкты, быть той задницей, которая делает вас счастливым?
- Да, в этом фильме я позволяю себе произнести такую фразу. В «Запоздалой свадьбе» я искал подходящую женщину, но не нашёл и решил обойтись задницей, потому что задница – это сила. Зависимость мужчины от женщины – это его самая большая слабость. Мы подчинены женщине. Ей даже не нужно ничего делать, достаточно того, что она устроена иначе, чем мужчина, и он немедленно начинает обхаживать её. В этом фильме я исследую инстинкт, первичную зависимость от него мальчика, который забрался под стол и рассматривает нижнюю часть тела женщины. Мужчина ощущает огромную силу, когда приходит к женщине и задирает ей юбку: этим он как бы одерживает победу над смертью.

- Значит ли это, что женщина прежде всего – задница?
- Здоровому мужчине нужна женщина. Без женщины он не может быть целостным человеком. Ведь для чего ему женщина? Он умеет говорить, читать, готовить, работать – для всего этого она ему не нужна. Но у неё есть то, чего нет у него, и это ему особенно интересно. Мне кажется, это обоюдно – женщины тоже пользуются своей женственностью. Чем более независима женщина материально, тем менее она терпелива и те в большей степени мужчина превращается для неё в чисто сексуальный объект. Говорят, женщины в моём фильме изображены как рабыни. Я так не думаю, в нём есть сильные женщины. Но женщину, участвующую в оргии с двумя мужчинами, называют проституткой. Почему так не называют мужчин? И если ей нравится оргия, почему она превращается в проститутку? Может быть, некоторые зрители осудят эту сцену, но я убеждён, что все представляют нечто подобное в своих фантазиях.

- Мне показалось, что женщина не получает удовольствие, а страдает. Эту сцену трудно смотреть: животный секс, без малейшего намёка на нежность. - Но ведь секс превращается в удовольствие, когда становится неподконтрольным. Кроме того, там была довольно длительная предварительная любовная игра: ей открыли бутылку шампанского, её даже поцеловали. Во всяком случае, главная цель здесь – не ухаживание. Ухаживание – путь, который нужно пройти, и вся эта игра предпринимается только для того, чтобы дойти до момента животного совокупления.

- А как же любовь, супружество, близость и всё прочее?
- Любовь – только украшение. Мужчине нужна женщина без всякой связи с любовью, а потом, если он хочет, то может украсить свои отношения с ней. Я считаю, что любовь разочаровывает. В обоих фильмах мне удалось освободиться от зависимости от любви – она превратилась в основной инстинкт, нечто животное, у чего нет никакой связи с любовью. Существует инстинкт и существует культура, и по-моему, культура требует от человека слишком многого, она подавляет инстинкт. А посему следует закрыть глаза, когда инстинкт заявляет о себе. Совершенно ясно, что мы возвращаемся к полигамии, а моногамия становится анахронизмом.

- И вы считаете, что это хорошо?
- Я не судья. Мы начинаем судить о вещах, которые не понимаем. Нужно выяснить, каковы источники любви и почему она разочаровывает нас и не даёт нам того, что мы от неё ждём. Ведь семьи начали распадаться, когда люди стали уделять слишком много внимания любви и перестали думать о прочности супружеского союза и уважении к ближнему. Но любовь, как бы её не превозносили, не помогала решать жизненные проблемы, и всё начало трещать по швам. Мы ещё не знаем, куда нас всё это приведёт в конце концов. Любовь и инстинкт – два пути, которые мы изобрели, чтобы победить смерть, но оба они разочаровывают: любовь нас не удовлетворяет, а инстинкт, если дать ему полную свободу, превращает нас в животных.


Сущность искусства

   Самые критические отзывы на свой фильм Косашвили получил от близких. Членам грузинской общины, которые с нетерпением ждали его следующего фильма, не понравилось, как он изобразил их. В «Запоздалой свадьбе» режиссёр отдал дань уважения семейной иерархии, традиционным лидерам, общинным традициям, но в его втором фильме нет ничего похожего. Один из критиков утверждает, что ненависть Косашвили к своим героям проистекает из стыда за собственные корни, скрытого глубоко в подсознании. Косашвили, активный участник жизни грузинской общины Ор-Йегуды, считает, что это обвинение нужно адресовать кому-нибудь другому. Его раздражает и уверенность многих зрителей, что картина рассказывает о грузинах.

- Тот, кто воспринимает это так, не понимает сущности искусства, - говорит он. – Тот, кто смотрит на женщину на экране и думает: «Ах, это не я, это грузинка, и вообще фильм о грузинах», - не понимает, для чего сделано это произведение. Если бы это был французский или итальянский фильм, о нём бы так не говорили. Грузины тоже тяжело восприняли фильм, и я думаю – в силу их невежества. Ведь трудно поверить, что они так себя любят, что не допускают критики в свой адрес. Просто не каждый способен оценить увиденное не с точки зрения своего внешнего сходства с героем. Даже не все критики могут воспринять фильм, не зациклившись на его внешней грубости, которая бросается в глаза всем.

- А истории, которые вы использовали в фильме, они реальные или вымышленные? - Они реальны процентов на 30. Я мог бы использовать другие истории, не обязательно грузинские. В любой общине происходят вещи не менее экстремальные. Я не представляю грузинскую общину, я с трудом представляю самого себя. Но зачем меня называют представителем общины, а потом спрашивают, почему я сделал такой фильм? По-видимому, людям нужно чувствовать, что они выше кого-то, есть у них такая социальная потребность, и это не должно меня раздражать. И мне, наверное, придётся сделать ещё несколько фильмов, чтобы нейтрализовать впечатление, произведённое «Подарком небес».

Мучения молодого художника

   Тому, кто обвиняет Косашвили в высокомерии, стоит заглянуть в квартиру режиссёра в Ор-Йегуде, обставленную в стиле минимализма. Там есть радиатор, который греет, если сесть на него верхом, небольшое собрание книг по философии и книга Кафки на столе, а также три щенка, удобно устроившиеся на диване и уверенные, что эта территория принадлежит им. «Запоздалая свадьба» - один из самых удачных израильских фильмов за всю историю страны – был показан в Европе и США. Недавно стало известно, что «Подарок небес» куплен для проката во Франции за полмиллиона долларов. Но если посмотреть на Косашвили и на его жильё, то начинаешь думать, что либо эти деньги не доходят до него, либо он просто ничего с ними не делает.

- Почему вы остались в Ор-Йегуде?
- Вы хотите сказать, есть места и получше? Я здесь не из гордости или скромности, это место не лучше и не хуже других.

- Вы аскет?
- Я не забочусь о себе. Мне легче заботиться о других. Всю свою жизнь я стараюсь подавлять в себе чувства. Это началось с определённого возраста, очевидно, из-за какого-то страха я стал разновидностью машины выживания. Я так хочу жить, что готов пожертвовать жизнью ради победы над смертью.

- Вы считаете себя счастливым человеком?
- Нет. Я был счастлив на протяжении нескольких часов или минут два раза в жизни. Но мне хочется быть счастливым. Вместе с тем чувства кажутся мне бесплодными и лишёнными смысла. Моя жизнь – явление довольно странное, но я хочу, чтобы она продолжалась как можно дольше, несмотря на её бессмысленность. Я не чувствую себя хозяином своей жизни. И я не всегда способен к творчеству и созиданию, не всегда что-то представляю собой как личность. Иногда я чувствую себя усталым и растерянным, теряю способность выражать свои мысли, и это очень плохо.

- А ваш брак не радует вас?
- Совместная жизнь – дело нелёгкое. Женщины создают много беспорядка. Я не нуждаюсь в том, чтобы мне готовили и пекли, потому что прекрасно обхожусь яичницей и бутербродами. Мне тяжело жить вдвоём, я лучше всего чувствую себя наедине с собой. Художник погружён в себя, он не распоряжается собой, творчество поглощает все его силы, а окружающие часто считают его неблагодарным. И сам он постоянно задаёт себе вопрос, способен ли он вести нормальную жизнь, подобно другим людям – с семьёй и детьми. Если вы спросите, что привлекает меня больше – создать семью или сделать ещё один фильм, то я скажу не колеблясь: сделать фильм. В каждом человеке есть нечто, что сильнее его, и моё желание ставить фильмы сильнее меня. Но в Израиле нужно быть волшебником, чтобы заниматься этим делом. Наше государство считает возможным жить без культуры – ведь культура требует денежных затрат, а денег нет. Но я всё равно хочу начать работу над следующим фильмом. Он будет посвящён самому сильному человеческому инстинкту – инстинкту выживания. Смерть неизбежна, но мы стремимся продлить жизнь ещё на день и ещё на день, мы постоянно сражаемся с нашим самым страшным и сильным врагом – смертью. В этой борьбе не помогает секс, не помогают дети, мы неуклонно приближаемся к концу…Мне хочется поставить об этом фильм.

Ширли Мошайоф.
Перевод Жанны Львовской