Архив

Художник пишет на просторе
Природу в поисках фанданго.
Меланхолично у забора,
Танцуя, расцветает манго.
Взлетает пальма в летнем шарфе,
На счёт два-три или четыре,
На лютне, может быть – на лире...
Там, где Давид играл на арфе.
Вечерний танец летних улиц,
И человек идёт, сутулясь…
Вокруг и фауна, и флора
Без разговора или флёра
Гуляют хоровод и танго,
А нам с тобой играть фанданго.

Мы приближаемся друг к другу,
На нас поглядывает небо,
Давид насвистывает фугу,
А мы наигрываем лето,
Ведём движение по кругу,
И спотыкаемся нелепо…
Надета белая рубаха,
Синеет в небесах прореха,
А может быть, «Чакона» Баха…
И всё больней неразбериха,
Хотя мы говорили тихо,
Но арфа отозвалась эхом.

Уже спускается суббота
И, наконец, жара упала,
Мы вечно забываем ноты,
А сыграно уже немало.
На Яффо словно время стало…
Как будто флейта прозвучала:
Трамвай идёт тропою торной,
А мы-то думали – валторна…
У лютни – проигрыш, повторно.
Такие бурные маневры,
что у гитары сдали нервы
И танец кончился упорный.

Художник достаёт галеты,
меняет туфли на штиблеты,
Предпочитая в этом мире
Другие специи в гарнире...
И в наслажденьи от флюида,
неспешно говорит: «Планида…
Тут даже пальмы – не для вида…»
И мы опять идём к Давиду.