На праздник Песах я уже была, я теплый камень трогала, зажмурясь, я каплю из бокала отпила - на дне дрожало ожерелье улиц, закрученное в нескольких часах гортанной речи, не привычной горлу. Сверкают новой жизни голоса, звенящий жар, в ослепшем солнце город, и неуютно сердцу моему, как будто на часок зашла к соседям, и вот, усталый гость в чужом дому, пытаюсь поучаствовать в беседе, как будто можно что-нибудь понять среди чужих портретов и пеленок! Но если это – Родина моя, то я – ее детдомовский ребенок. Не по ее, не по моей вине, ни ей, ни мне от этого не легче. Крошится хлеб, и вкуса нет в вине, и время только давит, а не лечит. - Ты где? - -Я здесь. - - Откликнись!- - Не могу: я не ищу ни умысла, ни сходства, я снова у грядущего в долгу за равнодушье моего сиротства. …Но праздник Песах подтвердит исход, перелистнет сожженную страницу, волной меня на берег отнесет, коль время не захочет расступиться. А будущее – где? Есть только крик, мгновенной боли сигаретный привкус. Я буду в ночь глотать по десять книг. Я научусь. Я постепенно свыкнусь. И обретет дитя твои черты, и назову субботу воскресеньем в звенящем море красной пустоты, где впереди не видно Моисея.
|