Зив Михаил

Он, запродав Европе сердце, Россию выдвинул в окно,
весь в чертежах и заусенцах, струганком ёрзая смурно.
И вдоль Невы, где высь не грела, бояр исторгнув из папах,
носился очень угорело и из подмышек мрачно пах.
Почти приделав к пару сани, народ суконно ухватив,
запряг его под парусами чихать с продутых першпектив.
Он взвесил век недетским фунтом, и в лихе каждый оробел.
Ещё пыхтел безвестный Фултон, ещё не выдвинулся Белл,
а он, пока дремали янки, Полтаву пылко одолев,
подлодки вёл по дну Фонтанки – а ведь, казалось бы, не лев.
Но, вздыбив грунт китообразно, моря поставил на попа,
а те меж плах клубились назло, и смачно ухала толпа.
В ботфортах «Красный треугольник» он взял фортуны фарт как фрахт,
внезапно к шахматной Стокгольме из бухт – вот именно! – барахт
вошел рядами исподлобий, и, этот высыпав горох,
лицо базедово коробил и, заслюнявясь криком, глох.
В мортирном дыме папиросясь, через века он свой пронёс
преувеличенный гипофиз и лат кольчужный ихтиоз.
Ах, вот кому судьбу вмени я, ведь он Отечества звезда.
О, если бы не пневмония! О, кабы Волга не туда!
О, если бы не руки-крюки, коль не мошонка бы в шерсти,
не ломоносовы науки, не глаз-повыколи пути!
При помощи каких энергий – садизма, пропада – расставь, –
тщеславья – лишнее отвергни, – случайно делается явь?
И как трактуется потомкам под вёсла будущих кормил?
Хоть схрумкал нас, хоть время скомкал, – поэту дедушку вскормил.
Я, может, слишком схематичен, – так уважаю, раз боюсь,
но, языком рыдая птичьим, и я кошусь опять на Русь.
На эти планы и ракеты, на упованья – цель и к вам, –
что вдруг обкуренные шкеты прилобызаются к церквям.
На это вечно дерзновенье, на это Вдруг, на Пальцы Врозь,
на страсть в разгаре неуменья, на золотушное авось.
На то – где правда, там колючей, на то, что радость – где гульба,
на то, что миром правит случай и тётка пришлая – судьба.
Что виноват как раз Алёша, что сладит сущее Левша
с паршой, парашей и порошей, где только удаль хороша.
Дерзай – да прям-таки с утра щас! Божись – ведь есть же тайный лаз!
И я с надеждой вновь таращусь, чем увлажняю мутный глаз, –
на то, что в бонзы выйдут бомжи, раз веку царь оповещах,
на ту Америку в Камбодже, на эту Азию во щах.