Зив Михаил

Там, где синего кофе разлито арабское море,
И по скулам горы сонно бродят кустов желваки,
Под ресницами пальмы тенистое время егоря,
Карамельного Яффо в пыли набросали куски.

Проживая сандаль, ходит Гога на завтрак к Магоге,
И разинутый крик совмещает с окном тишина,
Овцепризнанный Бог отдыхает в мозгу синагоги,
Сероватого зноя стекает из камня слюна.

В голубиной тени и под слизистой смерти волшебной
Квохчет голубем гром, а внизу телепается краб,
И на рынке халвой и молвой, и холщовым молебном,
Наторевший на вечности, полдень скупает араб.

Перекинуть бы трап в овценосную правду за сходство
Среди краденых джинсов в пестрявом, писклявом ряду,
Где сопящих мечетей трехтрубно плывет пароходство,
И рыдает изжога в фалафельном терпком чаду.

Где усопший фонтан – слепок выцветшей пригоршни в небе
Иль с копыта султана, пройдохи по нашим сердцам,
Словно влюбчивый серп, ятаган рассекает молебен,
И “узи” шелушится лузгой по горам, как пацан.

Набери телефон, позвони же в пастушечий офис,
Где в овчине любви изнывает от скуки полпред! –
Так матросится суша, в хамсиновой мгле папиросясь,
За кофейной душой все гоняется велосипед.