Ружников Дмитрий

Стежки травы на синем одеяле.
Страницы ночи дымом провоняли,
где месяц голову ронял на плёсы
и до рассвета высекались звёзды
над лесом и полями.

Горела лампа из последних сил,
в мерцанье превращая керосин,
скользил мотыль, как приведенье по палатке,
и думал он, наверное, украдкой-
я для него той лампы не гасил.

Нет сна- когда доходит не спеша
по речке музыка, уносится душа,
как непонятный чей-то отголосок.
Созвездья вылетают из трубы,
вплетаются в холодные клубы,
но проступает твой набросок.

Здесь, оглушенный смертью и распят,
по рации не вызовешь тебя,
не крикнешь против ветра, ветра, ветра...
Лишь двери прочь вытягивают мысли,
зависшие на дымном коромысле,
а треск наушников звучит как фетва.

О поездах, о расстояниях забудь-
шептал рассвет, и ты когда-нибудь
прошепчешь это трубке слово в слово,
когда-нибудь позволишь ты слезе
дойти до подбородка и, присев,
о поездах и расставаньях вспомнишь снова...