Сапиро Виктор

Всего лишь сорок два он жил и пел.
Но как же много сделать он успел!
Невзгоды все из сердца вырывая,
Он песней размораживал сердца,
Заставив нас забыть её творца,
И песня выходила как живая...

Он пел - и пил, коль в чём-то не везло,
Любил добро и ненавидел зло,
И не желал быть Янусом двуликим...
Любил он свет и ненавидел тьму,
И потому, и только потому
Он был поэтом истинно великим!

Он не любил, когда, подчас грозя,
Ему твердили вечное «Нельзя!»,
Мол, нет для песен подходящей тары...
Но он ни перед кем не падал ниц,
Он верил, что у песни нет границ,
Что всё зависит от его гитары!

Он жил и пел всего лишь сорок два.
А песня тем не менее жива.
Перешагнув угрозы и проклятья,
Она несётся, словно резвый конь,
Ей всё равно - вода или огонь,
Ей не страшны кровавые распятья!

Всё сплетено мгновеньем роковым.
От мёртвых глаз не скрыться нам, живым.
Останки в землю грешную зарыты,
И чья-то в гроб уронена слеза,
Но вновь и вновь мне видятся глаза,
Которые не могут быть закрыты...