Бяльский Игорь

Известным поэтам родня —
ну, всё-таки, общие музы —
я тоже, глаголом звеня,
взмывал от семейной обузы.

И с местными тоже в родстве
испытывал те же берёзы,
и дозы, в своём естестве,
и эти же общие позы.

Строгал на свободный манер
простые, по сути, куплеты.
А рядом летели в карьер
поэты, поэты, поэты.

Известные, как ни крути, —
покруче, повитиеватей.
А местные — тоже в пути
наитий и тех же полатей.

И те не любили овал,
и этим свой угол дороже.
Я тоже редакторствовал
и литконсультировал тоже.

И вновь о судьбе горевал,
от боли страдая, как школьник,
и тоже, бывало, встревал
и в тре- и поболеугольник.

И влёт выгибался дугой,
приём исполняя словесный.
Но я оказался другой,
летательный, но не совместный.

Не гриф, никакой не орёл,
скорее, какой-нибудь дятел,
я в небе покой не обрёл,
хотя до конца и не спятил.

Товарищ на вкус и на цвет,
машу я крылом породнённым
и шлю им воздушный привет —
бесстрашным и неутолённым.

Порхание в общих местах —
и в роде своём совершенней.
...Конечно, я тот еще птах,
но чтобы до словосмешений?..

1998