Ким Юлий

Я в Господа не верую,
Но так, на всякий случай,
Навел, конечно, справки: откуда, как и что.
Оказывается, он всеведуший,
Поскольку вездесущий,
И все могущий, даже то, чего никто.

       А я-то думал, я один такой!
       Выходит, у меня есть конкурент!
       А это значит - под вопросом мой
       Авторитет, процент и дивидент!

Я звякнул Серафиму,
Тот брякнул херувиму -
Есть у меня знакомые среди высоких сфер.
И вот вблизи Эдема -
Не местность, а поэма -
Господь ко мне явился. Я говорю: "Сит даун, сэр!"

       А сам гляжу - ведь был один такой!
       Вот только я фамилию забыл:
       Не то Лев Швейцер, не то Альберт Толстой, -
       По дефициту он не проходил.

- Ну, здравствуй, - говорит - Федор,
Гляжу, ты духом бодр.
- Да грех - говорю - жалиться, ведь у меня есть все:
И тело в полном здравии,
И в голове сознание,
Причем его все время определяет бытие.

- Ну как же, - говорит, - все есть,
А где же честь да совесть? -
Я думаю, он шутит - нет, смотрит не шутя.
- Да вы - говорю - сами гляньте -
Во всеобщем прейскуранте
Не значатся, о Господи, такие запчастя!

Штанишечки - пожалуйста,
Покрышечки - пожалуйста,
А чтобы честь да совесть - то уж чего-чего,
А этого не просят!
Видать, давно не носят.
А уж чего не носят, значит можно без того!

- Ну как же, - говорит, - Федор, а душа?
Мой негасимый свет, бесценный дар?
- Душа, - говорю, - о, Господи, грешна.
Душонка, прямо скажем - не товар!
И дерзок и некроток я,
И обижал сироток я,
И правдами-неправдами гасил негасимый свет.
Но, Господи, что ж поделаешь?
Во что же тут поверуешь,
Когда кругом материя, а вас, извиняюсь, нет!

А он на меня глядит во все глаза.
Глядит, ни слова больше не изрек.
И только вижу - катится слеза...
Я подобрал и спрятал в пузырек.
И вот я снова в родном лесу -
Ко мне, ребята, ко мне, друзья!
Кто больше даст за чистую слезу,
Которую Бог пролил за меня?