Blackhawk
Мой Профиль
Моя Игротека
Моя Фотоландия
Имя:
Пол:мужской
Дата рождения:  
Место жительства: Столица - Иерусалим
   
<< мар >>     << 2024 >>
ВсПнВтСрЧтПтСб
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
24252627282930
31      
Все записи



Дела давно минувших дней
Blackhawk

Этот рассказ я сделал специально для Coolfold.Экспромтом. Больше его размещать негде. Есть, правда, у Мошкова сайт про заграницу, но там 1500 авторов из Израиля и стать 1501-м у меня желания нет. Так что - для вас.

    Как сложилась в дальнейшем судьба ребят я не знаю. Что они сейчас делают, чем увлечены, кого любят и где живут, и кто из них,вообще, жив - мне неизвестно.Да и сам я, в тысяче километров от них, на чужой земле среди чужих людей, без настоящего увлечения и по-настоящему интересной работы.На мой взгляд,данный порядок вещей полноценной жизнью называться не может. Правда, со мной мои воспоминания,в том числе, и о том дне в конце рабочей недели, когда ...

    Конец рабочей недели.Пятница. Шеф ещё в обед укатил с очередным клиентом в кабак и, судя по тому, что от него не было ни одного звонка, дела у них там шли хорошо.Александр Вячеславович, рабочее место которого было рядом с моим, до одури настрелялся в Doom и, слегка ошалевший от приключений, собирался домой.
    Я заканчивал работу с документами очень интересной фирмы " Sound Sound " , поставлявшей из Англии для крутых, в том числе и депутатов, элитные акустические системы, с корпусами ручной работы из красного дерева, встроенными фазоинверторами и усилителями.Однако,особых причин перетруждаться у меня не было.Так получилось, что дома меня никто не ждал и впереди предвещались гнусные выходные в обществе телевизора.
    Именно в такой обстановке и созрела идея заскочить к Вовке.Я позвонил ему и в ответ услышал, что он уже пошёл разводить. Вовка последнее время зарабатывал на жизнь высотно-монтажными работами на спиртзаводе и часть зарплаты получал прекрасным спритом ректификатом из канадской пшеницы.Вообще-то, пшеница этого элитного сорта предназначалась для посевов, но чьи-то шаловливые ручки запустили её на переработку в спирт. И правильно сделали! Такого божественного напитка я больше никогда не пробовал.
    К моменту моего появления в холостяцкой вовкиной квартире, называемой в старинные времена "кавалеркой" и полностью оправдывавшей это название, Вовка уже исполнял шаманские танцы возле плиты. Как раз перед моим приходом он обменял полтора литра спирта на 8-ми килограммовую телячью вырезку и, нарезав мясо двухсантиметровой толщины стейками, принялся готовить его по венгерскому рецепту. Рецепт предусматривал обильное валяние мяса в соли и красном перце с последующей жаркой на сильном огне до образования румяной корочки.
    На мою долю выпала жарка картошки. В четыре руки и две сковородки мы слабали гастрономическую сюиту.Дополнением к столу стали белые грибочки в соусе и мочёная карельская клюква. Кроме того, у Вовки сохранилось фамильное довоенное серебро, так что всё у нас было красиво.
    Накрыв стол, мы заслужено им возгордились. Всё обещало долгий и приятный вечер.
    Есть упоение в первой рюмке .Есть! Огненный шар медленно катится внутри тела, сметая всё на своём пути. Вторая рюмка, принятая через 17 секунд после первой, уже идёт по накатанной дороге. Третью мы всегда пили стоя и молча. Обычай такой.Те, кто знают о чём речь, меня поймут.
    Не успели мы добраться до середины стейков, как в дверь постучали. Вовка удивлённо хмыкнул и пошёл открывать. Из прихожей раздались удивлённые вовкины возгласы и знакомый густой баритон.Ещё через пару секунд к нашему пиршеству присоединился новый участник.
    Это был Кембелл.На самом деле фамилия у него, конечно, была другая и имя его было Игорь,но в определённых кругах его все звали Кембелл. Был он альпинистом, а все остальное не играло никакой роли. Причиной появления такого прозвища служила история его жизни.
    Кембелл в поисках заработка каким-то чудом попал работать в Северное море на норвежскую нефтяную платформу. Полгода он висел на верёвках над северной Атлантикой,а месяц отдыхал на берегу в Норвегии. Можно было этот месяц провести дома, но домой Кембелл не рвался.В один из таких отпусков он познакомился с девчёнкой англичанкой и она пригласила его погостить в Англию.
    Необходимо заметить, что Кембелл был довольно представительным мужчиной в метр девяносто ростом, широкоплечий,с профессионально сильными руками и внешностью викинга.Что там пришло в голову англичанке сказать трудно, но Кембелла познакомили с родителями, а потом женили.
    Перебравшись в Англию, Кембелл продолжал свою трудовую деятельность на крышах и стенах.Занятие сие, видно, не очень совпадало с представлениями англичанки о занятии своего супруга, кроме того, через год стала видна пропасть в ментальности и всё закончилось тем, чем должно было закончиться : Кембеллу дали коленкой под зад. Домой он уже вернулся Кембеллом, с достаточно солидной, по тем временам, суммой честно заработанных денег и открыл свою фирму по высотно-монтажным работам.
    Приход Кембелла влил новую струю в наши посиделки и уже через полчаса мы с Вовкой начали жарить новую порцию мяса, а Кембелл орал под гитару про страховки, ледники, надёжность друзей и недолгий альпинисткий век.
    Поезд нашего вечера шёл с многочисленными остановками. Искусство потребления алкоголя состоит в том, чтобы, достигнув определённого настроения, удерживаться в нём, не давая себе скатиться в свиноподобное состояние.
    И вот, наступил момент, когда Вовка поднял свой первый тост за большие сиськи.Это был знак того, что следующим его шагом будет звонок девочкам.Этот вечер не был исключением. Самое интересное, что следовавшие за этим звонком события, как правило, носили вполне пристойный характер, а знакомые вовкины девчёнки, в большинстве своём, выдающимся бюстом не отличались.
    В ожидании дам, мы навели на столе порядок, поставили дополнительные приборы и проветрили комнату.
    Дам было две.
    Наташку я знал по концертам авторской песни и по кофейне на Армянской.Она была художница и мастерица делать мягкие игрушки, чем и зарабатывала себе на жизнь. Кроме того, ходила в горные маршруты, сочиняла песни и не отягощалась другой действительностью.
    Её спутницу я не знал. Мы познакомились и оказалось, что у неё редкое для наших краёв имя - Даша.Она когда-то жила в нашем городе, потом судьба занесла её в Москву где она и встретила своего единственного. Встретила довольно удачно, поскольку через год после свадьбы они укатили на постоянное место жительства в Америку. Теперь Даша жила в городе Бостоне, растила двух сыновей и любила мужа. По прошествию нескольких лет жизни в оплоте демократии,он отпустил её в круиз, проведать, оставшихся на постсоветском пространстве, подруг. Одной из таких подруг и была Наташка.
    Девчёнки сразу влились в компанию. Даша с опаской смотрела на запотевший графин со спиртом и специально для неё Вовка достал свою знаменитую наливку из карпатской черники.
Даша с такой же опаской смотрела на наши стейки и угощалась только клюквой и грибочками.
Мы распрашивали её о Бостоне, о жизни в Америке и я навсегда запомнил её фразу о том, что мы себе не представляем,какие мы счастливые, что можем общаться на родном языке.
    Наступил момент когда у Даши закончились сигареты. За годы жизни "за бугром" она, конечно, отвыкла от нашей действительности и отпускать её на улицу одну, да ещё с её акцентом, было бы большим легкомыслием. Джентльмен Кембелл пошёл её сопровождать и потом оба со смехом рассказывали как продавец в ночном ларьке долго разыскивал нужный Даше сорт сигарет.   
    Уже давно гитара ходила по кругу. Кембелл был неизменен в своей тематике, Наташка, как всегда, с тайной женской грустью пела свои романсы, ну и я старался не выпадать из общего настроения. Вы себе не представляете какое это удовольствие петь для внимательно слушающего, понимающего тебя слушателя !
    В один момент я поймал себя на чувстве, что мне очень хорошо с этими, в общем-то, малознакомыми мне, кроме Вовки, людьми и я готов часами слушать их рассказы, петь им свои песни и не думать о том, что ждёт тебя там, за окном.
    Говорили обо всём. О горах,о сплаве, о маршрутах,о приключениях на этих маршрутах. Каждому было что рассказать и только Даша смотрела на нас как на инопланетян.
    Кому первому пришла в голову эта идея, сказать трудно,но в один момент было решено идти встречать рассвет на Высокий Замок. Вовка заполнил красивый бутыль из под ликёра горючей смесью, упаковал в коробочку, жаренные в масле, кусочки чёрного хлеба, прихватил с собой баночку ключвы и мы двинулись по ночному городу.
    По длинной и прямой улице мы спустились вниз, к старому району у подножья замковой горы, а потом начали восхождение на неё. От замка остался только фрагмент стены и каких-либо эмоций этот фрагмент не вызывал. Зато рядом был насыпан большой холм со смотровой площадкой наверху. Туда мы и забрались.
    Солнца ещё не было. Только жёлтосерое пятно на востоке. Потом показался краешек светила и шпили, башни и колокольни старого города окрасились в розово-алые тона. Даша,не переставая, снимала панораму на видео. Налились бордовым черепичные крыши и к моменту, когда шар светила оторвался от горизонта, город ожил.Было тихо и ничто не двигалось в поле зрения, но чувствовалось, что город встретил свой новый день.
    Спустившись с горы, мы провели Дашу по местам где снимался её любимый фильм о мушкетёрах. Она радовалась, узнавая дворец, монастырский двор, стену собора и улицы старого города. А город, как бы позируя перед её камерой, был свеж, тих и потрясающе красив своими улицами, площадью, храмами и оперным театром.
    Мы проводили девчёнок домой . Оставшись втроём, в мужской компании, решили, что холодное пиво, с пушистой пеной , под оставшихся у Вовки карельских лещей, нам нисколько не помешает.
    Самая ранняя пивнуха должна была открыться через час. Пешком, чтобы немного развеяться, мы добрались до вовкиного дома, сварили себе крепкий кофе в старой медной джезве и, пока Вовка готовил облет, прихватив 30-ти литровую канистру, я отправился за пивом.
    Утро в пивной, это школа жизни .
    Вот, стоят два небритых, с опухшими лицами и неистребимым запойным запахом, человекоподобных существа.Для этих обратной дороги из тоннеля нет. Вот, стесняясь своего положения, мнётся мужчина, с дипломатом , в костюме и галстуке набекрень, явно непомнящий как это он вчера так загулял и в страхе ожидающий возвращения домой, в лоно семьи. Вот стоит тройка работяг, только что оттрубивших ночную смену на ближайшем заводе и начинающих свой отдых пивком. Закончится он тяжёлой степенью опьянения в воскресенье вечером. А потом опять смены и опять выходные.И так до пенсии.
    Но более всего меня поразила , стоявшая передо мной в очереди, женщина. Старомодно, но очень аккуратно одетая, в шляпке с искусственными цветами, она взяла себе стаканчик пива и, раскурив в длинном мундштуке сигарету, расположилась подальше от всех за столиком у окна. Кто она ? Какая жизнь у неё за спиной? Что ей довелось пережить?
    Притащив 30 литров пива, я попал за вновь накрытый стол. Кроме Кембелла и Вовки, за ним сидел наш общий знакомый, Игорь, фотограф и пешеходник по роду увлечений. Он оживлённо рассказывал о своих приключениях в последнем маршруте, о том, что его чуть не сдуло с хребта, о том, что в предыдущей группе в металлическую раму рюкзака одного из ребят попала молния и пришлось заниматься спасработами.
    Потом зашли ребята из вовкиной бригады, потом ещё кто-то,а потом в квартиру ввались тройка ребят, только приехавших с тренировки на скалах.Стало тесно, накурено и шумно. К моменту, когда на столе опять появился знакомый графин со спиртом и принесённые кем-то поджаренные домашние колбаски, я понял, что надо сваливать. Атмосфера комфорта исчезла.
   
    Пристроившись на задней площадке трамвая, я ехал навстречу с пустотой своей квартиры, где меня , кроме книг, никто не ждал.

    А холодное пиво с ломтиками просоленной икры из полуметрового леща было прекрасным.
 Комментариев : 3, Просмотров : 2015
Профиль Комментарии 

В дремучих лесах Иудеи
Blackhawk

В дремучих лесах Иудеи можно встретить всё что положено иметь в дремучих лесах . Например, вот эту старинную дамбу, что перекрыла ущелье небольшого ручья в долине между Адассой и Сатафом. Там ещё пещерка справа, но вход в неё закрыт деревьями.



Или вот эта стена, вдруг, ни с того ни с сего возникшая у лесной дремучей дороги .



Или скальный вход на вершине. Мы с Йонычем были очень рады, что нам туда не надо подниматься. Хотя... Подъём на Сатаф был такой же , если не выше.


Кстаи, вот и Йоныч, ставший известным в определённых кругах после нашего перехода в Нимрод.


А это... Это редактор " Вечернего форума " - Хоук , слегка подуставший после прогулок по дремучим лесам Иудеи .



А это место куда я решил приходить каждое 9 мая . Помянуть своих.



Вот такие у нас леса.
 Комментариев : 5, Просмотров : 1912
Профиль Комментарии 

Хоук, зараза, всё пишет и пишет...
Blackhawk

Память такая штука, что вдруг ни с того, ни с сего выбрасывает на поверхность сознания воспоминания о событиях во всей их полноте: с ощущениями, картинками и последовательностью событий. Так было и в этот раз .
Я решил, что можно постараться воспроизвести это явление. Тем более, что :
- прошло два месяца с даты моей последней записи в Дневнике и опасность надоесть своими рассказами мне не грозит ;
- наступила пора отпусков и я подумал, что небольшой рассказ об одном из способов проведения свободного времени не помешает ;
- едва ли кто-то из посетителей Дневников заглянет в моей раздел у Мошкова, для которого ( раздела ) этот рассказ и предназначен, так что повторение никому не повредит.

Ну что ? Готовы ? Поехали...

В разгар весны на Белом Черемоше , примяв несмелые ростки молодой травы, наш катамаран ткнулся в берег в крохотном улове перед валуном. Места для катамарана на    " спокойной воде " не хватало и корма, оставшись на струе, подрагивала нервной, неравноменой дрожью. Если бы мы с Саней не упёрлись в дно вёслами, то струя смела бы со своего пути корму, носы гондол съехали бы с берега и , предоставленный сам себе, катамаран, кружась и натыкаясь на валуны, пошёл бы вниз по течению до ближайшего порога. Ну, а там... Как повезёт.
      Понятно, что такого апокалипсиса мы допустить не могли и Саня, отстегнув привязные ремни, пополз по раме на четвереньках по направлению к вожделенному берегу. Я навалился на весло и ждал пока Саня ступит на землю . Данное событие привело к тому, что катамаран под моим весом слегка накренило и Саня, схватившись за раму, подтащил его, насколько мог, к берегу. Затем он схватил , притороченную к первому стрингеру, небольшую бухту с чалкой и тремя оборотами с узлом зачалил меня с катамараном к небольшому деревцу, приютившемуся на небольшой террасе в метре от воды.
    Всё. Мы стоим.
    Ещё минуту назад, вывернув из-за очередного поворота реки, мы заметили, что два других катамарана из нашей группы начали разворачиватся к правому берегу. Стало быть – осмотр . Нам с Саней ничего не оставалось, как развернув катамаран под острым углом к струе, втыкаться в берег. Где придётся. К счастью , перед валуном вода замедляла свой темп и мы, изрядно помахав вёслами, выехали на крохотный пологий участок .
    Положив весло на колени, я наклонился , зачерпнул, ладонью в кожаной перчатке с обрезанными пальцами, мутноватую паводковую воду и плеснул себе в лицо. Через мгновения я почуствовал на губах соловатый привкус пота, разбавленного речной водой.
    Отстегнул привязные ремни, зажал в руке весло и повторил санину процедуру схода на берег.
    Коленная посадка на катамаране всегда была далека от лечебной гимнастики. Через час сплава в такой позиции спина, не имеющая опоры, наливалась бетоном, теряли чувствительность колени и становились чугунными плечи. Ещё через полчаса путешественник переставал замечать красоты дикой природы и мечтал только о том, чтобы, оказавшись на твёрдой земле, вытянуть ноги или поваляться на травке. Мы с Саней не были исключением .
    Размявшись, мы с удовольствием закурили . Над диким берегом поплыл, почему-то голубого цвета, табачный дымок. Правда, здесь, в горах, всё меняет свои цвета. Условия рассеивания света другие.
    Спешить никуда не хотелось. Причина остановки ясна – осмотр порога . А мы их уже насмотрелись за пять дней сплава - достаточно.
    Наша группа из трёх катамаранов : двух " четвёрок" и нашей " двойки " без особых приключений прошла Чёрный Черемош от погранзоны до слияния с белым Черемошем, загрузилась в " КАМАЗ" местного происхождения ( в период сплава они там дежурят , чтобы подработать ) и забросилась в верховья Белого Черемоша. Река, вроде бы , невзрачная в летнее и осеннее время, но крайне интересная в период паводка. За счёт крутых склонов хребтов и узости ущелья вода, в период снеготаянья, просто сходит с ума. Если попасть в пик паводка, то можно получить на свою голову массу приключений
      Правда, для катамаранов и их экипажей , при правильном поведении, настоящих опасностей немного. Это как раз тот случай когда сплав может быть сложен из-за маневрирования, но не слишком опасен. Вообще, на Украине я встречал только два места , которые могли бы стать могилой для катамарана и экипажа даже при его правильных действиях - это водопад на Пруте возле Яремче и порог на Брустурке, в 4-х километрах выше по течению от Усть - Чёрной,. Хотя, в жизни всегда есть место случаю...
    Взять хотя бы нашу с Саней " двойку " . Полторы тонны водоизмещение, четыре семьдесят в длину, метр восемьдесят в ширину. Для того, чтобы нас утопить необходим слив более чем в два метра высотой с которого надо плюхнуться лагом, то есть бортом, не выйти из « бочки» и подставить под падающую воду одну из гондол. Это ж сколько умения надо проявить, чтобы такое осуществилось ? Я не говорю уже о " четвёрках " . Нет, можно , конечно, наехать на опору моста и упорно не давать воде себя смыть, но это уже из области извращений.
    Поэтому предстоящий осмотр порога вряд-ли мог преподнести нам какой-нибудь сюрприз. Дело в том, что группа делала плановую " тройку" , то есть поход третьей категории сложности из существующих шести . Такой поход заканчивается изданием отчёта в котором должны быть схемы, фотографии и описания. Их надо как-то сделать по реальным данным. Кроме того, осмотр препятствия является правилом хорошего тона и не последним из мероприятий по обеспечению безопасности. Есть группы, которые за пренебрежение этим правилом платили жизнями своих участников, я не говорю уже о потерянных плавсредствах. Особенно народ пренебрегает этим при дефиците времени, ну и, при завышении своих способностей, конечно .
    Особенностью сезона этого года было то, что впервые на исхоженных трассах Белого и Чёрного Черемоша появились гости из ближнего зарубежья. Первыми мы увидели группу польских студентов в сопровождении ребят из нашего клуба. Удивляла полная безбашенность "молодняка" и количество запасённой водки. После трудового дня народ плотно ужинал, усаживался у костра и одну за одной пускал по кругу бутылочку. После третьего дня наши уже были ничему не рады.
      Второе явление гостей из-за границы произошло утром, в день старта на Белом. К месту наших сборов подкатил бус с трейлером на прицепе и двумя каяками на крыше . По прошествии некоторого времени из трейлера показались два "орла" в полной экипировке и с вёслами, лихо поставили на воду каяки и скрылись за поворотом реки. Бус, как-бы нехотя пополз по дороге за ними.
    Следующий раз мы увидели их во время обеда. Водитель буса расставил на придорожной полянке складной столик и стулья, застелил скатёрку, сервировал тарелками, ножами и вилками и подплывшие к тому времени каякёры, наскоро обтёршись полотенцами, приступили к трапезе.
    Такой сплав мы видели впервые. Эдакая прогулочка с пикничком на природе.
    Да… Меняются времена, меняются…
    Ну что ? Сейчас докурим и пойдём смотреть интересный объект природы.
    Немного поднялись по склону, обошли валун за которым притаился наш катамаран и, пройдя вдоль берега несколько десятков метров, оказались на большой поляне. Дикая смесь из валунов разных размеров переходила в симпатичную лужайку за которой сразу начинался лес. На опушке пестрело от разноцветных палаток, каяков, перевёрнутых килем вверх и маленьких катамаранов. Длиной около трёх метров, шириной не более полутора и с диаметром гондолы около тридцати сантиметров. Какие-то игрушки, право!
    В общем-то, до нас доходили отрывочные сведения о том, что прибалты сплавляются на таких поделках, но серьёзно воспринимать это было нельзя. Центр тяжести высоко, ширина маленькая, длина в три метра может быть недостаточной уже при высоте слива более метра . Может быть, для тихих прибалтийских рек такая конструкция и подходила, но сплав на этих игрушках , скажем , на Большом Гуке в разгар паводка представляется с большим трудом и то, только в параноидальном угаре. Нет, конечно, крутые ощущения получить можно, но тот, кого хоть раз паводок сносил с плавсредства, нещадно молотил по валунам и топил в " бочках " , едва ли согласился бы идти в препятствие на такой экзотике. Хотя... Ведь бывает храбрость по незнанию опасности.
    У берега несколько каякёров отрабатывали вход и выход из струи, парочка училась траверсировать поток, но в порог никто не шёл. Мы его ещё не видели, но уже слышали.
    Если не грузится правилами оформления топографических карт и гидрологических схем, то обстановочка, как мы её увидели, выглядела так, как на рисунке.
      Отвесный левый берег, слив сразу за «нашим» валуном, понятное дело, с валами за ним. Потом ещё один слив, метров через пятьдесят и потом, что-то ещё такое, что разглядеть было невозможно , поскольку река исчезала из виду и появлялась только правом повороте. Вся в обрамлении из скал .
      Мы пошли с Саней вдоль берега, посматривая на два видимых слива и прикидывая как лучше в них зайти. Они производили впечатление средней пакостности хотя , наверно, проблем с ними у нас быть не должно .

      ( Здесь в тексте схема порога со всеми препятствиями и планируемой линией прохождения. Но, поскольку рисунок выполнен в WORD , то скопировать его не удалось. Так что пока без рисунка. В " Активном туризме " , надеюсь, этих трудностей не будет ) .

    Дошли до того места у скалы, где поляна замыкалась хребтом. Теперь вся картина предстала во всей своей красе.
      Река устремлялась в узость между берегами, но делала это как-то странно. Попрыгав по косым ступеням , поток наваливался на выступ в правом берегу, отскакивал к противоположному берегу и , успокоившись, замирая исчезал за поворотом.
      Мы с Саней взобрались на ближайший валун, невдалеке разместилась вся наша группа. Началось обсуждение вариантов прохождения. Честно говоря, он был один . После спуска по " стиральной доске " необходимо было уйти к левому берегу и спокойно попасть на повороте в проход между скалами. Трудность составляло то, что ступеньки на " стиральной доске " шли под углом к руслу, видно на дне был скальный выход, а в самом низу, перед выступом, необходимо было довернуть влево градусов на шестьдесят.
    Вот, вкратце, и вся линия движения. Страховку можно не ставить, да и делать это негде . Разве что на самом верху? Но толку от неё, там, в вышине , всё равно было бы мало .
    Итак, всё понятно. В том числе и то, что самом деле процесс может пойти не так как задумывался. Достаточно одного незамеченного препятствия , неправильного или замедленного действия экипажа и вся программа действий могла кардинально измениться. Скорость течения , на глаз, около 3-х метров в секунду, а это почти полтонны на квадратный местр погружённой поверхности. Пойди – преодолей.
      От разглядывания реки нас отвлекло появления у " стиральной доски " одинокого каяка. Мальчишка зашёл в небольшой улов под левым берегом и пару минут высматривал что-то в потоке . Потом слегка тронул воду веслом и каяк медленно пошёл к сливу. Прижавшись к левому берегу, где вода полуметровой лентой стекала по             " стиральной доске " , каяк съехал вниз и тутже ушёл влево на спокойную воду. Да... Кажется всё так просто...
      Наболтавшись вволю о том, о сём, экипаж первого катамарана ушёл на посадку. Мы с Саней закурили и стали ждать незабываемого зрелища классического прохождения.
      Вот блеснули вёсла и катамаран медленно и печально начал разворачиваться и выходить на струю. Вот он проехал второй, для нас с Саней, слив и из пенных верхушек валов выплыли носы гондол. Вот экипаж выровнял судно и пошёл к " стиральной доске" . Они проплыли мимо нас и скатились вниз. По инерции " четвёрка " пролетела мимо выступа, выскочила на чистую воду и радостный народ начал разворачиваться вправо, к берегу.
    Всё! Первый прошёл. Теперь следующий.
    Экипаж второго катамарана был довольно своеобразным. В идеале, экипаж представляет собой отлаженный механизм в котором каждый знает в какой ситуации что ему делать , слушает и выполняет команды капитана, даже если это и идёт вразрез с собственным пониманием обстановки и методов преодоления препятствий. Воспитать такой экипаж непросто, на это, иногда, уходит несколько походов.
    На практике, срабатываться и привыкать друг к другу приходилось по ходу сплава. Зачастую люди знакомились друг с другом только в день сбора группы. Поэтому, по началу, у таких экипажей бывали трудности из-за несогласованности действий.
    Вот такой экипаж сейчас и готовился к прохождению. В наличии имелись два несомненных лидера, причём один из занимал место спереди справа, а второй - классическое капитанское место , справа сзади.Два остальных члена экипажа имели только опыт сплава на байдарке, что конечно, очень ценно, но недостаточно.
    Я уже сталкивался с подобной ситуацией, когда половина времени уходила на устранение последствий работы впереди сидящей девушки, которая гребла когда хотела, куда хотела и, вообще, не утруждала себя выполнением подаваемых мною команд .В результате такого субьективного подхода , на одном из поворотов, она, видимо по зову своего сердца, засунула весло в воду с такой страстью, что катамаран вылетел на притопленный пень с торчащими против нашего движения корнями. К счастью , оболочка выдержала удар, но с тех пор на левой гондоле, как память о сумасбродности девицы, остались две борозды.
       Над катамараном заблестели вёсла и он начал свой путь к порогу. На разворот ребятам не хватило времени и в первый слив катамаран вошёл под углом. Независимо от того, что делали люди, катамаран жил своей жизнью. На выходе из валов, он повернул носы гондол и пошёл на вертикальную стенку левого берега. Ткнулся в неё, отскочил и меделенно, очень медленно начал разворачиваться к основному сливу.
       Времени им так и не хватило. Судно сползло по " стиральной доске " , ткнулось в выступ и вышло на чистую воду. На борту катамарана, одновременно, доказывали правильность своих действий сразу несколько человек. Обсуждение продолжалось и после того, как мы с Саней поднялись со своего валуна и пошли обратно, вверх по течению, к своему катамарану, который уже, наверно, соскучился за нами.
    Мы отошли немного вверх по течению и на одном из валунов сложили пирамидку из камней. Как раз в том месте где по нашему мнению надо было взять к левому берегу, чтобы потом точно зайти в слив " стиральной доски " . Может поможет сориентироваться ?
    Я шёл вдоль воды и чем ближе подходил к месту старта тем больше во мне росло чувство тревоги. Слишком знакомое. Когда где-то внутри тебя медленно зарождается огненный шар и начинает подниматься вверх, постепенно охватывая грудь, затрудняя дыхание, нагоняя беспокойство, суету и нервозность. Как себя не уговаривай, а это чувство не проходит. Что-то непонятное и невнятное, какая-то хрень паранормальная, мешала сосредоточится .
    Я пролез на своё место, уселся поудобнее, пристегнул привязные ремни, одел подшлемник, шлем, натянул мокрые перчатки и упёрся веслом в дно. Теперь, когда до воды было не более сорока сантиметров, всё казалось другим. Вода – мощнее, видимость – хуже.
    Саня отвязал чалку от деревца, смотал её и уложил на раме. Упёршись , отодвинул катамаран ближе к воде и полез на своё место. Проделав те же манипуляции , что и я , он надавил веслом на ближайший валун и носы гондол начали медленный поворот от берега .
      Я оглянулся назад вправо и ничего кроме противоположного берега и узкой полоски беспокойной воды не увидел. Мы не двигались. Почему-то. Да потому-то, что нос моей гондолы наехал на очередной валун. Мы чуть-чуть отошли назад, освободили нос и попытались пройти вперёд, против течения. Теперь нас держало что-то в середине корпуса. Сдавать назад было некуда и мы со всей силы начали грести вперёд. Катамаран немного сдвинулся с места, носы нацелились на середину струи и мы очень нехотя пошли вперёд .
       Удар основной струи был неожиданным и резким .Катамаран начал разворачиваться по течению, а мы всеми силами пытались помешать ему. Ещё не время. Когда расстояние до обеих берегов стало приблизительно равным, я застопорил весло, а Саня широким гребком довернул судно по течению. Теперь мы увидели всё. И ничего.
      То, что казалось таким ясным и понятным с берега, теперь не просматривалось вообще. Ближайший слив, в который мы , кажется, заходили посередине, потом, на коротком участке, продолжение реки , а потом только, за " стиральной доской " - скалы по обеим берегам . Это значило, что проблемы придётся решать по мере их поступления.
      В слив мы нырнули без проблемм. Катамаран, как водится, ушёл в пену, потом поднялся на вал, поводил носами, поднялся на второй вал и мы под небольшим углом пошли вниз по течению. Сейчас будет второй слив, а потом « стиральная доска» .
      По теории , в слив надо заходить на скорости и, как бы, прыгать с него, а не сползать. Запас скорости даёт возможность преодолевать валы за сливом, так как там пена и гребки неэффективны. В промежутках между сливами скорость не нужна, чтобы был небольшой запас времени для необходимого маневрирования. Поэтому после слива приходится прицеливаться, разгоняться и прыгать в следующий слив.
         В данном случае мы просто довернули катамаран перпендикулярно второму сливу и вот он препонёс нам сюрприз. За ним стояли какие-то неправильные валы, которые потащили нас к правому берегу. Правый берег нам был не нужен. Пока мы боролись со струёй мне на глаза попалась наша " пирамидка ". А я и забыл про неё ! Теперь - только к левому берегу .
      Пока выравнивали катамаран, он набрал скорость . Мы шли под левым берегом и, по-моему, правильно шли, но надо было тормозить . Для того чтобы сползти по             " стиральной доске " , скорость не нужна была абсолютно.
      И вот, в поле зрения показался каскад ступенек, который образовывал " стиральную доску " . Нежно, очень нежно мы довернули катамаран чуть-чуть влево. Что ни говори, а управлять " двойкой " - одно удовольствие .
      Отсюда, с катамарана , " стиральная доска " казалась очень длинной и крутой. Но мы ведь знали, что это не так. Это просто особенности восприятия человека, сидящего на коленях на катамаране в сорока сантиметрах от воды.
      Нас затрясло. Катамаран тащило вниз, он разгонялся и одновременно справа наростал выступ ,о который билась вода . В момент, когда носы гондол коснулись пенной ямы в самой нижней точке " доски " ,я попробовал рвануть вперёд. Рано. На втором гребке весло безрезультатно прошло сквозь пену. Скальный выступ становился зловещей реальностью. Ещё раз ! Пошёл ! Ещё, ещё, ещё и мы выскакиваем на спокойную воду. Всё ! Порог позади.
       Казалось , несколько часов отделяли нас от старта, а ведь прошло не более двух минут.
       Ради таких минут и терпишь холод, мокрую одежду, каменную спину, затёкшие колени и боль в налившихся свинцом руках . В радости преодоления вся суть этого занятия. Наверно.         
       Мы доворачиваем к правому берегу, под скалу у которой притаились катамараны нашей группы. Пропустив нас, они отчаливают и уходят за поворот . Пожав, с Саней, друг другу руки, мы тоже стартуем.   
       Как только за поворотом открывается участок спокойной воды - закуриваем прямо на ходу, Как всё-таки здорово ! И прошли неплохо. Вот в чём была прелесть и сила порога : в постоянном напряжении, в маневрировании , в быстроте смены ситуации, в непредсказуемости выхода из сливов, в коварстве " доски " . Здорово !
       В эйфории от пережитого, я ещё успеваю заметить "проплывший" под водой, у самой моей гондолы, громадный валун - " обливник " и через секунду катамаран оставливается . Странно это. Невероятно. Как если бы река потекла в другую сторону.
       Тут же начинают действовать законы гидродинамики . Нас разворачивает поперёк русла и начинает топить мою, правую, гондолу. Через несколько секунд действующие силы уравновешиваются и я оказываюсь у самой воды, катамаран с креном на правый борт начинает потрескивать рамой, но река уже ничего не может сделать с нами . Так же как и мы с ней.
       Применение нашего арсенала гребков не даёт никакого результата. Катамаран застывает без движения. Мы " сидим" . На гладкой воде .
       После первого шока от происшедшего наступает пора немного оглядеться и подумать. Только быстро и результативно.
       Поверхность воды практически гладкая, скорость течения умеренная. Только журчание струи у носов и кормы катамарана . В непосредственной близости от поверхности воды, всего в нескольких сантиметрах – верхушки, залитых водой, валунов. Значит дно здесь ровное и поэтому струя, огибая валуны не образует хотя бы сколько заметного волнения. Скорее всего, мы сидим именно на таком валуне и наших сил и усилий воды не хватает, чтобы сдвинуть нас с места. Как-то надо двигаться. Не сидеть же здесь до окончания паводка! В воду спрыгивать то же бесполезно – глубоко. Что-то надо делать! Вот о чём чувством тревоги предупреждала интуиция ! Или что там ещё…
      Тем временем моё правое колено коснулось воды . То есть, мы продолжаем крениться. Увеличение погружённой площади приведёт к увеличению опрокидующего момента и рано или поздно мы окажемся в воде с катамараном на головах. Глубины здесь хватит . Веслом в дно не упрёшься. Не пора ли отстёгиваться ? Уже видно как выгнулась , собранная из сорокамиллиметровых алюминиевых труб, рама.
      Я прошу Саню посмотреть с его борта - во что это мы так сильно упёрлись. После непродолжительного разглядывания Саня говорит, что валун в центре под его гондолой. Он пытается оттолкнуться от валуна веслом, но оно всё время соскальзывает. Наконец, ему удаётся навалится и катамаран медленно переползает через препятствие, но только для того, чтобы воткнуться в валун моей гондолой. Мы кренимся ещё больше.
    Всё! Пора отстёгиваться. Опустив руку в воду, я дотягиваюсь до замка на ремне, отщёлкиваю его и начинаю ползти по раме на Санину гондолу . Трюк удаётся. Моя гондола подвсплывает и катамаран начинает по сантиметрам двигаться вниз по течению. Ну , хоть что-то! Потом нас рывком сбрасывает с валуна. Теперь катамаран идёт вниз по течению с креном на Санину гондолу, поскольку я остаюсь сидеть на ней как ворона на заборе. Неуправляемый судно идёт навстречу своей судьбе . Пришибленный пережитым , экипаж на события не влияет . Жуть !
    Возвращаюсь на своё место . Усаживаюсь. Пристёгиваюсь . Сейчас же в поле зрения показывается поворот с " прижимом " у правого скалистого берега . Течение ускоряется. Но это всё уже ерунда .
      Мы влетаем в поворот , скачем на валах и видим в нескольких метрах ниже по течению нашу группу. Заждались, милые !                                             
      А на следующий день мы с Саней попадали в слив под низким мостом. Но это уже другая песня…
 Комментариев : 0, Просмотров : 1606
Профиль Комментарии 

Это был какой-то кошмар...
Blackhawk

Всё началось в маленьком городке Кирьят Шмона на Крайнем Севере нашей Страны.И началось с того, что каспомат сожрал мою кредитную карточку. " Ладно. " - подумал я засунул ему в пасть вторую. Мерзкая железяка сожрала и эту и посоветовала мне обратиться в моё отделения банка, чтобы выяснить причину такого аппетита. Данное событие имело далеко идущие последствия, поскольку теперь вместо лихого подскока к месту старта на такси, мне придётся идти туда пешком. 12 километров.
А тут ещё Создатель сподобился нагнать с Синая погоду под названием " шараф " . Ну так, градусов под тридцать.
После 5-то километра я почувствовал, что что-то идёт не так. Как-то тяжело.После 7-го я понял, что сегодня не мой день. После девятого я уже не шёл, а передвигался. К тому времени, когда в поле моего зрения показался необходимый перекрёсток, мне было очень плохо.
Дыра в проволочном заборе, через которую я рассчитывал попасть в русло нахаль Сион была тщательно заделана. Более того.Чуть далее, под мостом, была установлена металлическая решётка, сваренная из арматуры. А под вторым мостом, где я должен был пролезть по водосливной трубе, вход преграждали бетонные кубы. Входа нет.
Ладно. Ноги ватные, голова гудит, глаза закрываются и очень хочется спать.Только в тени.
Но есть ещё один путь. Обойти минное поле на старте и попасть в русло со склона.Там и грунтовая дорога есть.
Попёрся я на эту дорогу. И вот он нахаль Сион. За сигнальным ограждением .



Путь один по грунтовке вдоль полосы слева и заграждения минного поля справа. После километра ходьбы дорога уходит петлёй на гору. Идти я уже не могу. Я плетусь. На подъёме оставляю рюкзак на дороге и иду полежать в тень под куст на склоне. При спуске к рюкзаку гравий едет под ногами и я классически прикладываюсь двумя локтями,затылком и поясничным отделом позвоночника об булыжник. Тут вообще начинает тошнить, кружится голова и я полчаса валяюсь на рюкзаке на дороге. Но надо идти.
Одеваю проклятый рюкзак, в котором издевательски плещутся 9 литров воды и ползу за поворот.
За поворотом дороги силы кончаются навсегда.Я опять ложусь на рюкзак и на некоторое время то ли засыпаю, то ли теряю сознание. Успокаивает то, что сердце нее болит. Просто нет сил. Открыв глаза, щёлкаю недоступный нахаль Сион.



Иду к сирийскому бункеру без рюкзака. Ищу площадку для палатки. Нахожу. Возвращаюсь к рюкзаку. Опять иду к площадке. Со злобы, фотографирую забор с другой стороны дороги.



Наконец.Ставлю палатку. Что-то со мной не так . Что-то не то. Закидываю вещи в палатку, кипячу воду на газовой горелке и пока запаривается лапша, пью крепкий кофе


И оживаю. Я снова полон сил. И только тут до меня доходит, что я весь день ничего не ел. Организм пытался синтезировать аденозинтрифосфорную кислоту ( АТФ ) для работы мышц, а из чего синтезировать не знал.
Я заделал себе ещё кофе, уселся в траву у палатки и не успел расслабится, как на внизу на дорогу выехали два " Хаммера " . Ну, всё. Сейчас начнётся : " Аусвайс ! Хенде хох! " . На моё удивление, добравшись до меня, " Хаммеры " проехали мимо. Не-е-е-е... Так не бывает. И точно. Через пару минут у меня за спиной раздалось ворчание двигателей и " Хаммеры ", вернувшись стали на дороге впереди и сзади моей палатки . Четверо зольдатен покинули свои насиженные места и неторопясь направились ко мне. Стволами в рёбра не тыкали, мордой в гравий не клали, не пинали. Очень вежливые и приятные мальчишки. Всё поняли, но стоять здесь, ввиду черезвычайной опасности для моей жизни, запретили. Полчаса на сборы и копен-дупен вниз к шоссе. Правда, предложили подвезти . Я также вежливо отказался, попрощался и собрав свои монатки подался вниз.
Место нашёл в километре от перекрёстка. На каком-то кибуцном пустыре. После двух чашек кофе спать не хотелось. Смотрел на вечерние огни . А Ливан-то, братцы, тёмный - тёмный.
Переночевал. Всю ночь меня кусали какие-то насекомые. По-моему, блохи. Но не комары, это точно.
С утра пошёл осматривать бесплатные достопримечательности. Поскольку денег в кармане - 20 шекелей.
Забрёл за Дафной к какой-то заброшенной мечети, а там народ пашет !Какой тебе шабат ?!
Экскаватор, бульдозер. Мужики как-то странно одеты : в штанах со сборками от пояса до колен и в белых шапочках, типа монгольского шлема. Что-то строят и восстанавливают. Усадьбу уже восстановили и флаг на ней : пять цветов - белый, синий, жёлтый, зелёный и красный. И все пялятся на меня. Так что фотографировать я не стал.
А ещё там сад со столиками и цветные матрасы по траве раскиданы.В общем, умылся, попил кофе и побрёл на каяки смотреть.
И вот тут мне отблагодарилось. На эту воду я смотрел два часа .


Ну, прелесть же, правда ?! Если толпу жрачей на другом берегу не замечать. Ушёл после того, как по воде пошли мастера весла и гребли. Чуть по больше воды и это, практически, трупы . Поскольку на воде шалить нельзя.


Общее впечатление от обратного перехода : одни заборы из сетки .Всюду куда можно доехать - доедут и нагадят . А так, заборами, может что-то спасут.
В общем, на нахаль Сион я не попал . Может это и к лучшему ?
 Комментариев : 9, Просмотров : 2228
Профиль Комментарии 

Просто Авдат
Blackhawk

Чтобы проникнуться атмосферой данной местности,а не надо забывать, что это всё-таки пустыня, всмотритесь в это :



За 150 миллионов лет ветер, дожди, солнце преобразили бывшее дно моря, состоявшее из осадочных пород, то есть глины, вот в такой пейзаж. Последующая вулканическая деятельность привела к тому, что тут и там валяются округлых форм " вулканические бомбы " .
" И звенит металлом под ногами щебень,
И ландшафт в округе не похож на пляж." .
Нет сомнений, что больше всех досталось Ридж Бэку , хотя, идти пришлось , в большинстве случаев , либо по джиповой трассе, либо по тропе . На очередном , 10-ти минутном привале, Чипа и Ридж Бэк пьют воду . Ридж Бэк в синем ошейнике .


Ира, после ночной смены, прошагав с нами к тому времени около 15-ти километров, на том же привале, села , даже без опоры для спины. Где пришлось . За спиной у неё - стена, по которой мы сейчас будем подниматься .


Наша молодёжь в лице Маши, Лёхи и Валика даже не смотрит на предстоящий подъём. А чего на неё, на эту стену, глядеть ? Внизу, под ними - очередной нахаль с четырёхметровыми камышами и даже с озерцами воды .



Любой человек, взявший в руки фотоаппарат, приговорён к фотографированию закатов. Я не исключение. Попутно замечу, что краски полности соответствуют настроению - мы не успеваем до темноты выйти к месту стоянки .


Крепость контролировала " путь пряностей " . Любой караван был виден за несколько километров. Идти с караваном мимо установленных дорог - самоубийство. А так...Заплатив пошлину, можно напоить верблюдов, отдохнуть под крышей, обменяться новостями...Тем не менее, со всеми путевыми издержками , прибыль от торговли пряностями достигала 800 % .


Даже учитывая уровень развития штурмовой техники того времени, толщина стен цитадели не может быть признана достаточной. Идея строителей крепостных стен в том, что стенобитные орудия просто негде ставить...


Эту фотографию мой сын сделал бэкфоном в своём компе и назвал её " Ворота в небо " .На 21-м сантиметре смотрится убойно.


Винные склады. Вне крепостных стен, на крутом подъёме . Всё, конечно, выпито до нас и надо помнить, что в те времена ислама не было и впомине, а местные жители активно потребляли, минимум три раза в день...


Чтобы подняться к крепостным стенам со стороны долины, неся на себе доспехи, щит, лук со стрелами, короткий меч, копьё, необходимо преодолеть этот подъём. Не удивительно, что лучше попытаться сделать это с противоположной стороны, со стороны плато .


Вот здесь мы спускались в темноте. Ридж Бэк уже не скулил.


К сожалению, необходимость компрессии снижает качество фотографий, но, я надеюсь, вы и так прониклись происходившим. Кстати, а почему вас не было с нами ?
 Комментариев : 8, Просмотров : 2034
Профиль Комментарии 

Экспедиция
Blackhawk

Всё, о чём вы прочтёте ниже, происходило в действительности и я, в меру своих способностей, изложил это так, как воспринял и запомнил. Заранее прошу прощения у читателя за насыщенность текста техническими терминами. Поверьте, я применял их только для того, чтобы передать общую атмосферу в которой происходили события и никакой другой цели не преследовал.В принципе, если они будут затруднять восприятие - вы можете их пропустить.
   А теперь - вперёд, в экспедицию...

   Способов обнаружить подводную лодку, движущуюся в толще воды или залёгшую на дно , столько же, сколько разделов в школьном учебнике физики. Судите сами. Гидродинамика : по турбулентностям, создаваемым винтами. Термодинамика : по выделению и передаче тепла . Гидроакустика : по всем создаваемым звукам. Магнетизм : по искажениям магнитного поля Земли, создаваемым громадной   " железякой ". Туда же - все электромагнитные излучения. Плюс оптика для визуального обнаружения.
      Конечно, экипаж подводной лодки , который вышел на боевое дежурство для того, чтобы вернуться, активно противодействует обнаружению, используя своё умение и все возможности, заложенные конструкторами в их судно.
      Столь пристальное внимание к подводным лодкам связано не столько с их способностью топить всё, что движется, сколько с их ролью мобильных носителей стратегических вооружений. Достаточно попадания в цель одной " дуры ", из числа имеющихся на борту, и Чернобыль покажется неудавшимся опытом в школьной химической лаборатории.
      За такими подлодками охотятся все : спутники, надводные корабли, противолодочные самолёты, вертолёты оперативного реагирования и такие же подлодки. При этом противоположная сторона противодействует поиску и обнаружению субмарины всеми перечисленными выше средствами. В результате начинаются "гонки по вертикали" и громадное количество мужиков оказывается при деле.
    Времена были такие. Несмотря на то, что на самое высокое кресло в стране протолкнули, воспитанного в лучших партийных кабинетах, бывшего ставропольского механизатора, который косноязычно нёс с высоких трибун отсебятину, вместо того, чтобы прилежно читать то, что ему написали умные люди, разработка систем вооружения в стране продолжалась в прежних темпах. Болтовня болтовнёй, а безопасность страны – прежде всего.
    Начинали зарождаться догадки о том, что этот человек по своим моральным и деловым качествам, а также уровню интеллектуального развития не может ничего реформировать, кроме колхозной фермы ( и то, я бы подумал прежде чем ).
    Но... Довольно о грустном.
    К моменту описываемых событий я имел честь самовыражаться в качестве младшего научного сотрудника отдела испытаний научно-производственного объединения " Системы управления " . Лавка с таким оригинальным и интригующим названием разрабатывала компоненты разных систем управления, в том числе противолодочных, вертолётного и корабельного базирования.
    В данном случае интрига закручивалась нешуточная.
    В соответствии с план-графиком, тема должна была подходить к концу. Военные уже нетерпеливо позвякивали шпорами, начальники отделов нервно курили больше обычного и тайком пили коньяк, а разработчики уже курить не могли и с ректификата перешли гидролизный. Все были " в нервах ".
      Время поиска творческих решений давно прошло и наступила пора практических реализаций блестящих идей. При этом, как водится, то, что работало в виде макета на столе творца, категорически отказывалось работать в готовом исполнении.Народ нервничал, работал по 14 часов в сутки, но продвигался к конечной цели.
    Титанические усилия разработчиков, наконец, увенчались успехом и опытный образец системы заработал. Теперь его предстояло прогнать в натурных условиях, по результатам испытаний внести коррективы, провести доработки и вместе с военными отправится в дальнее путешествие к берегам вероятного противника где и продемонстрировать людям в погонах новое средство супротив воинствующего империализма.
      Вкратце, созданное, могло быть охарактеризовано следующим образом.
      В интересующем нас районе мы, по заранее выбранной схеме, например, по окружности, расставляем некоторое количество подводных микрофонов, снабжённых радиопередающим трактом. С корабля, или с вертолёта, или с того и другого одновременно ( что чаще всего и бывало), настраиваемся на приём и начинаем анализировать, что же это мы слышим. При этом, математическое обеспечение, используя в том числе и теорию распознавания образов, позволяет нам отличить подлодку от стаи дельфинов, а также дифференцировать тип подлодки. Кроме того, используется информация, полученная при использовании других принципов обнаружения, например, данные теплометрии.
       В результате обработки полученной информации, на мониторе оператора системы появляется сообщение : " Американская подлодка   " Нептун" . Курс 128, скорость 15 , глубина 70, скорость всплытия 0,2 . Командир Джон Смит, женат, двое сыновей, склонен к алкоголизму " или " Стая дельфинов. Гонят косяк сельди на мелковолье" .
      В любом случае, оператор докладывает капитану корабля или командиру экипажа, а уже тот действует по обстоятельствам : в первом случае идут на сближение и сопровождение, во втором - погружаются в воспоминания об исладской сельди под горчичным соусом и запотевшем графинчике водочки рядом с ней.Всё это - в ресторане " Таллинн" в городе Рига .
       Изложенный выше метод имел ряд недостатков и, там где возможно, использовалась его разновидность : на глубинах 200 – 400 метров на дно укладывался шланг или шланги, или прямоугольная сетка из шлангов, состоящих из этих самых микрофонов. В последнем случае, объект , вообще, двигался как график по координатной сетке.
    Ушами данной системы обнаружения являются подводные микрофоны или, как их называют спецы, гидрофоны. Их задача – минимальные искажения принимаемых звуковых колебаний. В противном случае никто никогда не отличит кита от субмарины. Поэтому система снабжена самотестированием с образцовыми источниками сигналов. Они должны считаться таковыми даже в условиях внешних воздействующих факторов. К наиболее влияющим из таких факторов могут быть отнесены вибрация, удары, перепады температур и внешние электромагнитные излучения. Особенно актуально исследование степени влияния механических ударов для корабельного варианта базирования, в то время как для вертолётного – вибрация и перепады температур.

    Вот так, постепенно, мы и подошли к необходимости испытаний системы в натурных условиях. К экспедиции.
    В конце августа меня вызвал к себе начальник отдела и со всей беспощадностью известил о намечающейся поездке. При этом, мне было приказано подготовить измерительный комплекс, согласовать с начальником экспедиции перечень задач и методику работы и через две недели быть готовым к старту. Я " взял под козырёк "
и пошёл готовиться.
    То , что именно меня посылали на " моря" , удивления не вызывало. Работы там было : пахать - не перепахать, жить предстояло на корабле, а бархатный сезон подходил к концу. Самые подходящие условия для "горящего " работой молодого человека. Для людей повыше рангом существовали необременительное сопровождение чего- нибудь, люксовский номер в интуристовской гостиннице и вторая половина июля с тёплой водой, прекрасной погодой и скоротечным курортным романом.
    Начальником экспедиции был назначен , специалист по пьезокерамике, кандидат наук, Андрей Георгиевич, занимавший скромную должность начальника сектора. Такая должность – разумный компромисс между управленческой и творческой деятельностью. До десятка подчинённых и неограниченное поле для творчества. В настоящее время Андрей Георгиевич был строг, напряжён и озабочен. Цейтнот давил на него, как асфальный каток.
    Инструкции для меня выглядели следующим образом : необходимо получить функции влияния внешних факторов ( вибрация, удары, температура ) на различные погрешности измерительного тракта. Кроме того, оценить в натурных условиях , эффективность разработанной системы виброзащиты образцовой камеры.
       Всё ясно ? Да. Опять " под козырёк " и вперёд.
       Не успел я прикинуть методику измерений и анализа и, соответственно, что с собой брать из аппаратуры, как тут навалились новые проблемы с другой темой.
       Вместо того, чтобы проверять и собирать измерительный комплекс, пришлось сутками испытывать систему кондиционирования отсека передвижной лаборатории.
       В общем, вдумчивых и обстоятельных сборов не получилось. Вместо этого была суета, ругань начальников, неразбериха, сплошные опоздания и мерзкие напоминания мерзких военных о нарушениях мерзко установленных сроков.
       В результате лихорадочной деятельности основная группа уехала без меня , поскольку в день их отъезда я ещё оформлял протокол испытаний кондиционеров. Правда, собрать , упаковать и погрузить аппаратуру я успел .
       В состоянии свежевыстиранных трусов, поздесентябрьским утром я сел в самолёт, который понёс меня через заоблачные дали в неизвестный мне, пока, город Сухуми.

      Город Сухуми, а вернее, его невзрачный аэропорт встретил меня хмурой погодой, наглыми таксистами и штабелем ящиков с мандаринами. Такого количества данного продукта одновременно в одном месте я ещё не видел. Также как и мандариновых деревьев на приусадебных участках вдоль трассы.
    И ещё. Запах. Почему- то южные города пахнут как-то одинаково. Сразу вспомнились события пятилетней давности, когда сентябрьским вечером мы, никакие после восьмичасового перелёта, вывалились из транспортника АН-12 и утонули в запахе пустыни и волне жара от раскалённого бетона рулёжной полосы.
    Обшарпанный " пазик " с очень колоритным водителем, который клятвенно обещал высадить меня около морского порта, зашуршал по шоссе по направлению к городу.
      Город был тихий, немного пыльный, никуда неспешащий. С пальмами на тратуарах и лавровыми кустами в виде живых изгородей.
      Мы как-то быстро его пересекли, за автобусным окном мелькнуло море и автобус пополз вверх по шоссе по направлению к горам, нависшим над этим раем. Очарованный зрелищем я не сразу опомнился и подумал, что очень неудобно строить порт в такой местности. Через пару минут во мне укрепилось недавно зародившееся подозрение. Я прошёл к водителю и поинтересовался скоро ли морской порт, возле которого он обещал меня высадить.
    Водила крякнул, резко затормозил и гостеприимно открыл двери автобуса, предлагая мне покинуть средство передвижения . Ну, вышел я. И что ?!
    Серпантин шоссе в горах. Приближающиеся сумерки. Одинокие машины. Где я? И где обещанный порт ?! Я перешёл на другую сторону шоссе и стал ловить машину обратно в город. Гнусные водилы гнусно смеялись, видя мою поднятую руку и гнусно похлопывали по крыше своих авто, видимо, предлагая мне разместиться именно там.
    В общем, всё это было не гуд. Я уже истратил весь запас ненормативной лексики, провожая взлядом пролетающие мимо машины, когда возле меня остановился не менее древний, чем окружающие горы, автобус типа " ГАЗ".
    На этот раз я сел возле водителя и не отстал от него пока не вышел на тротуар в ста метрах от набережной порта.
    Нет, ну, те кто помнит набережную в Сухуми, в моём описании не нуждаются, а для остальных я скажу. Если стать лицом к морю, то за спиной останется гостинница " Сухуми" , старой постройки с несколько вальяжным фасадом , диспетчерская порта, ещё какие-то строения с верандами кофеен на первых этажах. Ряды декоративного кустарника. Влево и вправо непосредственно сама набережная. Прямо - недалеко уходящие в море причалы. На одном из них, под верандой, ресторанчик, в котором желающие могут оставить, явно мешающие им, денежные знаки .
    Название корабля я запомнил хорошо и поэтому уверенно пошёл вдоль причалов в поисках оплота отечественной науки. Почему-то, я представлял себе средних размеров красавец лайнер, гордо возвышающейся над всякой шелупенью, типа прогулочных катеров.
    Пройдя всю набережную, " красавца " я не обнаружил. Так, начинается... На втором заходе, я решил проверить названия всех кораблей, стоящих у причалов. Благо, их было немного. В крайнем случае, можно зайти в диспетчерскую и узнать где базируется суперсекретное судно.
    На третьем, от конца, причале я обнаружил посудину с нужным мне названием. Подошёл к ней в недоумении и увидел у борта неторопливо ,с удовольствием , курившего, Александра Викторовича, заместителя начальника экспедиции. Вообще-то, звали мы друг друга по имени, поскольку были знакомы по предшествующим испытаниям .
    Саня, обрадовано хмыкнул, принял меня на борт и сообщил, что я как раз вовремя, к ужину. На мой удивлённый вопрос о посудине, Саня проинформировал, что, во-первых, к концу темы денег на аренду " Титаника" уже нет, во-вторых, военные принять гражданских на военный корабль отказались, чтобы мы не разлагали им всю дисциплину своим мерзким видом, а в-третьих, размеры нашей " грозы субмарин " соответствуют минимальным размерам военного корабля на котором вся наша байда будет устанавливаться.
    Саня отвёл меня к месту моей постоянной дислокации, которое оказалось закутком с диваном возле двух других кают : капитана и кока и мы поднялись обратно на палубу, где на корме , под навесом, сервировался торжественный ,по случаю сбора участников экспедиции, ужин.
    Наш состав выглядел следующим образом : Саня, как координатор работ, два акустика, конструктор, математик и программист в одном лице – Анатольич, электронщик Вова и я . Шеф, то есть Андрей Георгиевич, были чрезвычайно заняты и обещали прибыть после первого зелёного свистка о нашей готовности к началу испытаний. Кроме гордости отечественной науки и техники на борту, в данный момент, находились : кок – Наташа , вольнонаёмная из какого-то уральского города, приехавшая подзаработать и дежурный матрос – Сашка. Местный.
    Мы уселись вокруг длинного стола, Саня занял председательствующее место во главе, Наташа поставила на стол два блюда со свежими овощами, тарелки с картошкой-пюре и громадными котлетами и пир начался.
    Саня извлёк из-под стола небольшую бутыль, плеснул каждому из нас и первый тост за успех нашего дела пошёл. Ректификат, разведённый виноградным соком, произвёл неизгладимое впечатление и подогрел и без того бушующий аппетит. После третьего тоста закуска кончилась , народ закурил под ароматный кофе, а матрос-Сашка , известив о том, что скоро вернётся, пошёл добавлять в город.                     
    Как водится в подобной обстановке, пошли воспоминания о днях минувших. Народ уже имел опыт крутых экспедиций в Карибское море и ему ( народу) было чем поделиться. Не делились только мы с Анатольевичем. Я, по причине отсутствия подобного опыта, а Анатольевич по причине того, что не пил, не курил, держался особняком и потом, вообще, тихо слинял в свою каюту.
    Тема мемуаров не менялась. При испытаниях систем народ работал под плотным контролем американских военно-морских сил, что придавало особый оттенок подобным исследованиям. Эдакую пикантность.
    Вечер завершился прогулкой по нашей " Санта Марии" . По-моему, это был слегка переделанный прогулочный теплоход. В корме распологались четыре каюты и отсек, типа кают-компании, в носу отсек, кажется бывший бар или небольшой ресторанчик и каюты экипажа. Более того, судно было оснащено местами общего пользования и двумя душевыми. В общем, жить можно, размножаться – нет.
    Расположившись на своём диванчике, я включил светильник в изголовье и тихо уплыл в сон под европейскую поэзию 16 - 17 века. Увлекался я ею тогда.

    Утро началось с крепчайшего кофе в маленькой кофейне на набережной. Чашечка объёмом в три глотка и с густой гущей на донышке. Глаза широко открылись, энергия забурлила и захотелось начать великие свершения прямо сейчас. Почва для свершений была очень благодатной.
    После завтрака я спустился по трапу в носовой отсек, в котором была расположена вся аппаратура , в том числе и мои, пока ещё нераспакованные, ящики. Предстояла сборка измерительного комплекса. И грянул бой !
    На удивление быстро я установил и соединил между собой блоки. Разместил на образцовой камере датчики и подготовил всё для подключения к сети. Напротив меня вокруг камеры суетились акустики , правее , у специализированного вычислительного комплекса, более известного в простонародье, как персональный компьютер, не обращая на нас внимания, играл в " Тетрис" Анатольевич, а совсем справа ковырялся в блоке согласования входных сигналов электронщик Вова . Блок выглядел уныло : две платы из трёх ещё на что-то были похожи, а третья была просто макетом с корпусами микросхем в панельках и напаяными вручную элементами. За всем этим наблюдал Саня, периодически что-то обсуждавший с акустиками.
    Я включился в сеть и с удивлением обнаружил, что вся моя аппаратура заработала. Ну, поехали ! Тестируем каналы . Норма ! Калибруемся . Есть .Режим       " peak hold " ? Работает . RMS во всём диапазоне ? Есть ! Оба режима в третьоктавных полосах ? Зашибись. На сверхнизких есть небольшая помеха, но это нестрашно. Я её учту среднеквадратично. Помехи во всём диапазоне ? Несущественно ! Автоматическое сканирование поддиапазонов ? Тря – ля – ля, тра- ля – ля ! Песня ! Всё пашет. Хотя ? Радоваться рано, всё это значит, что основные неприятности впереди. Ибо, как без них ?
    - Саня, я готов !
    - Сейчас Вовка закончит свой " шкаф " и подключайся к его блоку. – не отрываясь от спектроанализатора, посоветовал мне Саня.
    - Щас! Я всё брошу и буду его подключать ! Мне надо ещё полчаса – из своего угла ответил Вовка.
    Ну чтож, полчаса, так полчаса. Я погонял по диапазонам, выделил из них зашумленные, проверил не уходит ли калибровка и к моменту, когда Вовка пригласил меня подключаться, успел сбегать на палубу покурить.
    Получив мой системный кабель, Вовка задумчиво посмотрел на него, вздохнул, попросил описание разъёма с разводкой шин и опять засел у себя в углу.
    Через час мы запустились. Сначала в условиях отсутствия собственных помех. У причала. В тишине. Старт! Go! Go !
      Провели три цикла измерений . У меня всё прошло без сбоев, что не могло не радовать.В тишине отсека, слегка подкрашенной шелестом вентиляторов и плеском волн у борта, раздалось шарканье плоттера и вслед за ним санин вопрос :
    - Что это ?
    - Это результаты частотного анализа, - глядя через плечо, сказал один из акустиков.
      - Твою дивизию... – протяжно произнёс Вовка.
    Я оторвался от приборов и первое что увидел на фоне задней стенки монитора – мягко говоря, удивлённое лицо Анатольевича. Он смотрел на планшет плоттера. Приподнявшись, я глянул туда же. Полученное изображение можно было смело посылать на выставку абстрактной живописи, причём, со значительными шансами урвать одну из премий.
    - Так что это ? – повторил вопрос Саня, теперь уже глядя не на картинку , а на Анатольевича.
    - Ну, так ведь, в условиях малых амлитуд и неизвестно, что он качает нам в обработку сигналов, - ответил Анатольевич, кивнув в мою сторону.
    - Хорошо, - тут же откликнулся Саня, - сейчас я попрошу запустить двигатели на холостых и отключим его комплекс .
    Саня поднялся по трапу и через пару минут " Санта Марию " затрусила мелкая дрожь , а в отсеке еле-еле засветились плафоны под потолком.
    Мы начали всё сначала, только теперь я записывал показания своего комплекса вручную. По окончанию процесса плоттер опять зашаркал фломастером и на планшете появилась та же хрень, только в несколько изменённом виде.
    Теперь уже все смотрели на Анатольевича. Гений программирования не смотрел ни на кого. И правильно ! Чего смотреть и так всё ясно.
- Есть приемлемые объяснения ? – спросил Саня Анатольевича .
- Ничего не понимаю. Всё работало. Правда, перед выездом я несколько доработал программу... Но это не должно было повлиять... –
- Анатольевич, эти страшные истории про полтергейст в программах вы будете рассказывать Шефу, то есть Григорьевичу, а также военным, если они, вообще, будут вас слушать в ситуации, когда сорваны сроки выполнения темы. А посему сделаем так. Измерения мы проводить можем, пусть даже вручную. Значит, я пошёл звонить Шефу, докладывать, а там будет видно. А вам, Анатольевич, я очень рекомендую попытаться блеснуть эрудицией и полученными знаниями и завтра, к утру, запустить программы. Во избежание репрессий со стороны вышесидящих орлов.
    После этого монолога Саня покинул наш отсек. Я выключил аппаратуру и вышел покурить на палубу. Какой вечер ! Уже вечер ... Мимо меня проскочил в свою каюту Анатольевич. Мои соболезнования.
    Наташа вышла из камбуза тоже покурить...
      - Обед пропустили, ужинать хоть будете ? Я ставридок нажарила. – спросила Наташа.
    - Ужинать , наверно, будем . Без Анатольевича . У него сейчас и до утра мозговой штурм. – ответил я.
    - Вы всё время так работаете ?
    - Фанатично ? Нет, Наташа, мы не работаем, мы так живём.
    Она пожала плечом и вернулась к себе на камбуз .
    Через полчаса вернулся Саня и собрал нас в отсеке.
    - Ну что, мученики науки ? Дано добро на выход завтра утром. . В 8.00 выходим. Родина даёт нам возможность отличиться, проявить трудовой героизм, мужественно перенести тяготы и невзгоды полигонной жизни, за что и отблагодарит нас орденами, медалями и, чего греха таить, повышенными премиями по окончанию темы. Более того, завтра к вечеру прибывает Шеф. Метео в порту даёт волнение на завтра 1 бал. Нам всё равно , так как мы только начинаем. Анатольевич, приложите, пожалуйста, все усилия, чтобы завтра к утру возродить своего монстра. Иначе ? Иначе вам придётся повеситься. Три раза подряд. Я уже не говорю о возможной реакции Шефа. Вы можете просто исчезнуть с планеты. По поводу начала трудовой деятельности сегодня объявляется торжественный ужин. Шеф приедет – уже так не поужинаем. Готовьте фраки, гладьте шнурки, а пойду узнаю, что там Наташа нам готовит .
    Ещё через час, отдегустировав наташиных ставридок, мы перенесли " поляну " в отсек, чтобы не маячить на палубе. У каждого имелся небольшой запас консерваций, колбаска копчёная осталась, Саня разорился на поллитру разведённого спирта. "Стол" накрыли на "персоналке" Анатольевича, во-первых, потому, что толку пока от неё не было, а во-вторых, потому, что Анатольевич сидел безвылазно у себя в каюте и уже успел исписать формулами и командами стопку бумаги.
    После первой разговор мельком коснулся Анатольевича, который , конечно, писал свои программы в последний момент перед выездом и проявил, не по годам , легкомыслие и разгильдяйство, что в его возрасте просто неприлично . Потом перешли на различные курьёзы из жизни разработчиков и после второй – на анекдоты. Атмосфера была настолько приятной, что конструктор , не выдержал и принёс из своей каюты ещё поллитру настоящей водки и смех не смолкал до полуночи, пока Наташа не постучалась в отсек ( экипажу вход был запрещён ) и попросила гулять немного потише, поскольку ей завтра рано вставать .
    Права, женщина. Пора по домам.
    В ненавязчивом свете светильника Ронсар пошёл "на ура " и даже поэзия Луизы Лабэ не казалась шоколадом, залитым мёдом.

    Утренний кофе, первая сигарета, завтрак, прогрев аппаратуры и куда-то далеко уплыл город Сухуми с горами на back фоне.
    Всё шло как никогда хорошо. Я идентифицировал сигналы от двигателя корабля и гидродинамических воздействий на его корпус, оттестировал свои измерительные каналы, дождался команды на старт и мы начали один за одним циклы измерений в условиях волнения в 1 бал . По программе, нам предстояло отработать штиль и волнения в 1, 2 и 3 бала. С чего начинать не играло роли.
    В перерывах между циклами измерений я предварительно обрабатывал полученные результаты.
    Народ трудился каждый на своём посту. Даже Анатольевич стучал по клавишам, но , пока, без видимых результатов .
    Идиллия трудового вдохновения была нарушена внезапно, жестоко и безповоротно. Плафоны под потолком отсека вспыхнули ярким армагедонным светом и тут же погасли. Вместе со всей нашей аппаратурой. После того, как отгремели залпы ненормативной лексики, стало тихо, темно и противно.
    Защёлкали выключатели и тумблеры, переводя аппаратуру в состояние                   " Выключено " . Капец программе.
    Саня вылетел наверх, на мостик . Мы остались в отсеке дожидаться новостей с
   " большой земли " .
    - У них генератор полетел . Вместо автоматов защиты там одни " жучки " . На аккумуляторах оставили только связь и двигатель в режиме " малый вперёд ". Ползём домой. – сообщил по возвращению Саня . – Всем отключиться от бортовой сети и проверить состояние аппаратуры.
    Мы начали проверять предохранители. Постепенно картинка вырисовывалась следующая. Уцелели только блок образцовой камеры, поскольку у него был автономный блок питания, который, кстати, накрылся и мой блок измерений , как единственный , кто был включён через старенький стабилизатор сети, который я захватил с собой скорее по привычке, чем по необходимости. Всё остальное представляло собой красиво оформленные в металлическом дизайне журнальные столики.
      Вопрос " Кто виноват? " не возникал ввиду очевидности ответа, а вот " Что делать ? " - затмил собой горизонт. Дело в том, что каждый предохранитель имеет своё время срабатывания и что за это время успеет вылететь в аппаратуре – не знает никто. Тем более, в аппаратуре со сверхточными каналами измерений .
      В общем : " оденьтесь по-скромнее, мы поедем на кладбище " .
      В дополнение к всеобщему трауру в отсеке появился конструктор. Краше в гроб кладут. Двигатель механизма траления " шланга " с гидрофонами пошёл в разнос, какие-то муфты заклинило и направляющими раздавило десяток гидрофонов.
      " Сушите вёсла, сэр, на кой вам чёрт богатство ? " .
      Мы медленно ползли к причалу. Волнение усилилось и периодически наш отсек, и так не сверкавший праздичными огнями, погружался в полную темноту, потому как волны заливали иллюминаторы. Да... А сегодня ещё Шеф приезжает...
      И он приехал. Более того, он ждал нас на причале. Более того, его лоб украшала зловещая ссадина в кулак размером, а под левым глазом уже наливался красавец – синяк. Как рассказал нам потом очевидец событий, прибывший на набережную Шеф с удивлением не обнаружил ни ковровых дорожек, ни оркестра, ни девушек в национальных костюмах с хлебом и солью. Обескураженный таким приёмом, Шеф обратился с вопросом к ближайшему пролетарию, ковырявшемуся маленькой совковой лопатой в куче щебня. В тот вечер пролетарий не был расположен к беседам вообще и послал Шефа заниматься нетрадиционным сексом. Никогда не утруждавший себя выбором выражений, Шеф словесно поимел не только пролетария, но и всю его многочисленную родню. Этого Шефу на Кавказе делать не следовало. Возмущённый пролетарий, встал на защиту чести и достоинства с тем, что было у него в руках, то есть, с малой совковой лопатой . Удар пришёлся по тому месту где Шеф хранил нелинейные дифференциальные уравнения, способы их линеаризации, преобразования Фурье и Лапласа, а также решения некоторых краевых задач физики твёрдого тела.
    Возмущённый таким обращением, мозг Шефа, отключил все функции, кроме жизнеобеспечения, и ушёл в “ sleep mode “ . Несколько минут Шеф изображал в кустах на набережной утонувший труп мёртвого человека.
    Прийдя в себя, Шеф не обнаружил ни пролетария, ни совковой лопаты . В диспетчерской порта ему оказали первую помощь в виде пакета со льдом и указали на номер причала к которому должен был подойти оплот отечественной науки. Когда он это сделает неизвестно , так как связь с оплотом неустойчивая.
    Вот в таком состоянии Шеф взошёл на борт, где его ждали не менее неожиданные новости.
    Народ попрятался ещё до швартовки, как только увидел на причале знакомую фигуру. Только Саня пошёл ложится на амбразуру шефового гнева.
    Через полчаса нас собрали на совещание.
    На Шефа никто не смотрел. Всё упёрлись глазами в рабочие тетради и только Анатольевич ковырял ногтём кромку стола. Спич Шефа был короток и конструктивен.
    - Значит , так. То ,что вы все не приняли дополнительные меры по защите от всплесков напряжения сети, является лишним доказательством вашей безответственности, вопиющего разгильдяйства и легкомысленного отношения к работе. Загубить работающую систему на предпоследнем этапе темы – граничит с преступлением.
       Меня не интересуют мотивы, побудившие вас так поступить, а также ваши размышлизмы по этому поводу. Сейчас вы все спускаетесь в отсек и к утру возрождаете систему. Никакие аргументы, кроме физической невозможности восстановить заводской блок не принимаются. Отказ означает автоматическое увольнение.
       Вопросы есть ? Нет. Все свободны. Кроме Анатольевича.
       Опустив головы, мы выскочили из-за стола и пошли курить на носовую палубу. Всё-таки интересно, как будут " убивать " Анатольевича ?
       Сначала на корме, где проходило совещание, было всё тихо, потом стали долетать обрывки фраз на повышенных тонах, потом в прекрасной южной ночи раздался громовой раскат шефовой тирады :
       - Идите вы на хрен, Анатольевич, вместе со своими программами и математикой ! На кой хер вы тут нужны со своим средством отладки, если кроме игры в « Тетрис» оно ничего не можёт ! Вы понимаете, что вы наделали или нет ?
       - Андрей Георгиевич, я попросил бы выбирать выражения в разговоре со мной. Я всё-таки такой же начальник сектора как и вы, и не позволю...
       - Позволять или нет вы будете у себя в сраном секторе, а не в экспедиции за успех которой я несу полную ответственность, в том числе и за деньги на которые вы здесь отдыхаете.Короче ! Мне надоело это «новгородское вече» и я даю вам два дня на отладку программного обеспечения. В противном случае убирайтесь отсюда к бениной маме вместе со своими бумажками и " железом " . А программы я найду в другом месте, где работают серьёзные люди, а не комплексующие на собственной бездарности неудачники, типа вас. Всё ! Свободны ! За работу.
    - И всё-таки... – попытался сохранить лицо Анатольевич.
    - Пошёл работать, бездельник !!! – совсем уже выйдя из себя, загремел шеф.
    - И всё-таки вы неправы. - в стиле кухонной ссоры, оставляя за собой последнее слово, успел вставить Анатольевич и , судя по загревшим стульям, стремительно ретировался с места побоища.
      Справедливости ради, необходимо заметить, что приблизительно такой же, по интонациям, произошёл диалог Шефа к капитаном судна. Мол, мы платим сумашедшие деньги за аренду судна, а оно не в состоянии не только участвовать в работах государственной важности, но и перевозить мандарины между Гудаутой и Гаграми. После разговора с Шефом, капитан проникся важностью решаемых задач и экипаж полночи возился со своим генератором.
       Дальнейшее я помню часов до трёх утра.
       Подключившись через стабилизатор к сети от причала, мы начали проверять всё с начала. Мне повезло, что а работал на аппаратуре , сделанной в ГДР, которую дотошливые немцы передрали у всемирноизвестной датской фирмы Брюль и Кьер. Заменив пару предохранителей, я начал проверять каналы, уровни образцовых сигналов и стабильность. Через пару часов, убедившись, что всё нормально я снял показания для режима « у причала « и убедился. , что в пределах погрешностей измерений, данные совпали. Всё! Я готов .
    К тому времени, бортовой генератор уже заработал и выяснилось, что акустики также восстановили свою аппаратуру. Через мой стабилизатор. Единственный, кто ещё ковырялся, был Вовка. У него полетела цепочка корпусов и он перепахивал уже второй блок .
    В полтретьего ночи запустили двигатель и генератор и с содроганием провели цепочку измерений. Сравнили результаты. В допустимых рамках всё сошлось.
Грозным напоминанием об аварии осталась только мёртвая «персоналка «, у которой полетел блок питания и это давало шанс Анатольевичу остаться в живых.
Вовка, правда, говорил, что у него есть запасной, но бывший в употреблении и обещал поменять его, но только потом, утром.
    Кажется, в начале четвёртого я приволокся в свой закуток и прилёг на диванчик.
За бортом шуршала о борт волна, с берега доносились голоса , возвращавшихся из ресторана, отдыхающих, в голове у меня крутилась в замедляющемся темпе строка « как будто можно бросив все заботы, в кругу семьи усесться у стола и отдыхать под старость от работы.», а перед закрытыми глазами светились шкалы и индикаторы и самый опасный из них “ overload “ . Синдром хронической усталости – я спал без снов.

      Утро ничего своим светом не красило, поскольку, наскоро перекусив под удивлённым взглядом Наташи, мы собрались в отсеке в полной готовности к работе.
Полчаса записывали характеристики сети. Кидало там всё : и напряжение и частоту. Стабилизатор кое-как справлялся со сглаживанием всей этой хрени, акустики жаловались, что чувствуется составляющая погрешности от колебаний сети питания, но работать было можно.
    В общем, под неусыпным оком Шефа, который по овальной траектории описывал круги у нас за спинами, мы начали первые измерения в условиях штиля ,а потом и волнения в 1 бал.
    Конструктор, который полночи провозился со своим железом, танцевал шаманские танцы вокруг механизма траления и , в конце концов , выпустил «шланг»
вручную. А на дворе 20-й век. Сказка.
    К обеду Вовка возродил « персоналку « и прогнал тест . Плоттер, как ни в чём не бывало, вырисовал тестовую картинку и окончательно стало понятно, что Анатольевичу жить осталось полтора дня. Периодически он появлялся в отсеке, запускал очередной вариант своей программы, чесал репу и удалялся под ненавидящим взглядом Шефа. Никто ни с кем не разговаривал.
    К шести часам вечера, пришвартовавшись к причалу, мы вспомнили, что сегодня пятница. По условиям аренды экипаж не работал с обеда субботы до понедельника.
То есть завтра с утра прогоняем один цикл и всё. Выходные.
    Шеф ,наверно, довольный результатами и подретушированый Наташей при помощи тонального крема, съехал с борта в гостинницу . Мы остались одни без чуткого руководства. Акустики пошли побродить по городу. Чего там бродить ? Один уже побродил. Вовка пошёл на почту звонить домой . А мы с Саней и конструктором сели у Сани в каюте под коньячок расписать небольшую «пульку». А что ещё делать ?

    Убогие выходные проползли гусеницей по капустному листу. Я начитался поэзии, сходил с коллегами покупался в море под недоумённые взгляды прохожих – всё-таки конец сентября , доиграл " пульку " и понемногу стал скучать .
    Просмотрел свои записи, составил сводную таблицу, пересчитал коэффициенты передачи для системы виброзащиты по всем трём осям и с удивлением обнаружил, что система вроде как с изъяном.
    В вертикальном направлении, всё было относительно нормально, входные колебания кое- как подавлялись, а вот по двум другим осям, в горизонтальной плоскости, они не только не подавлялись, но и усиливались. Суммарный вектор в пространстве практически не ослабевал. Подобное " открытие" радовать не могло, поскольку свидетельствовало о необходимости переделывать систему виброзащиты.
    Правда, у меня было только измерение при волнении в 1 бал, но и его результаты намекали, что при увеличении амплитуды картина будет ухудшаться. Короче, поживём – увидим.

    С понедельника всё началось с начала. Правда, первым приступил к выполнению служебных обязанностей Анатольевич. После прогона системы у причала, он радостно вытащил из плоттера результаты частотного анализа, обвёл всех нас взором победителя и погнал к Шефу.
    Шеф, видимо, недурно провёл выходные , так как едва не опоздал к отходу, на глаза нам не показывался, сидел у Сани в каюте и, по агентурным данным, жаловался на плохое самочуствие и литрами поглощал чай с лимоном. А не надо было коньяк запивать " Боржоми " ! Яблочком надо было закусывать, яблочком, а ещё лучше мясом.
    Теперь каждый наш цикл измерений заканчивался распечаткой Анатольевича, который с каждой из них бегал к Шефу, пока последний не послал его ... отлаживать программное обеспечение. Да... Вот что значит жажда жизни. Ведь можем, когда захотим ! Анатольевич ходил по отсеку , как победитель соцсоревнования и , видимо, уже прикидывал на что потратить повышенную премию в конце темы. Ну, ну...

    Дни стали похожи один на один.
    С утра – кофе, потом работа до 6-ти вечера, ужин и свободное время. Только девать его было некуда .
    Шеф успокоился, иногда даже шутил. Периодически они с Саней и акустиками пускались в длинные рассуждения о пьезокерамике, структурных преобразованиях в кристаллах и других высоких материях.
      Анатольевич был реабилитирован только частично, поскольку сигналы от моего комплекса так обрабатывать и не научился, но это было второстепенно. Более того, Анатольевича даже допустили в круг проферансистов и он сыграл пару " пулек" вместе с Шефом . Но, в общем, всё успокоилось. Пошла рутинная тягомотина. Но без неё в нашем деле было невозможно. Всё-таки, процесс накопления данных.
    В конце очередной рабочей недели Шефа вызвали в " лавку" . Вместе с ним укатил, уже ненужный никому, Анатольевич и конструктор, загруженный рекомендациями по доработке узла траления и системы виброзащиты. Хотя до получения достоверных результатов в условиях волнения 3 бала, окончательную доработку последней решили отложить.
    Дело в том, что до того как " звёздный " состав укатил, мы успели сделать один выход на измерения в 3 бала.

    Мелкий, долгоиграющий дождь начался ещё ночью, к утру поднялся ветер и судно начало качать уже у причала. В такую погоду лучше всего сидеть с манекенщицей у горящего камина и пить текилу со " спрайтом" , а не болтаться в октябрьском Чёрном море на старом прогулочном теплоходе.Нет, я не спорю, сидя в баре на второй пассажирской палубе круизного лайнера отличить волнение в 2 бала от 3-х весьма проблематично и во многом зависит от степени опьянения, но в наших условиях данный феномен природы был достаточно ощутим.
    Измерения начались с того, что пришлось переключать каналы на новые диапазоны измерений, поскольку оранжевые огоньки индикаторов " overload " тревожно вспыхивали при каждом ударе волны в борт.
    Уже через час работы начало подташнивать, в голове зазвенели колокольчики и навалилась сонливость. Вестибюлярный аппарат начал реагировать на несанкционированнные перемещения в трёх взаимноперпендикулярных плоскостях. Наша " Санта Мария " зарывалась в волну побольше, резала волну поменьше, кренилась с борта на борт и рыскала по курсу. Результаты попёрли что надо, но это ,почему-то, не радовало.
    Ещё через пару часов в отсеке остались только мы с Саней. Акустикам и Вовке блевать за борт уже было нечем. Шеф с Анатольевичем не выходили из кают. Промокший на корме конструктор, по- моему, допивал в каюте остатки из своего запаса, а в рубке мужественно несли свою вахту Сашка-матрос и капитан. Остальные члены экипажа мореходными качествами похвастаться не могли.
    7 минут – цикл измерений, 23 минуты – валяние на диване с закрытыми глазами и жаждой очутиться на неподвижной поверхности. Опять 7 минут цикл измерений и опять 23 минуты на диване. Желание одно – чтобы всё это скорее закончилось.
    Во второй половине дня в отсеке появился Шеф с гипсовым лицом.
- Сколько циклов сняли ? – прохрипел он, держась на поручни трапа.
- Одиннадцать. – не отрываясь от спектроанализатора, ответил Саня .
- Ещё четыре и идём домой . – после небольшой паузы прошипел Шеф и начал карабкаться наверх.
    Мы отсняли ещё четыре цикла и разошлись по своим местам.
    В дополнение к пережитым страстям, диспетчер порта, исходя из каких-то своих соображений, отправил нас на стоянку в грузовую гавань, где мы и стали на якорь, окружённые горами щебня и угля. Невдалеке от нас притаился какой-то, средних размеров, сухогруз.
    Шефа , никакого, отправили на берег и тут на сухогрузе раздались истерические женские крики, средней степени злобности мужской мат и с борта , прямо в тёмные воды бухты, сверкнув белым бельём , сиганула девушка . Зашибись !
    Мат на сухогрузе усилился, вслед девушке полетел спасательный круг, но она, довольно живо и в хорошем стиле, преодолела полсотни метров до нашего судна и Сашка-матрос, не без пикантности, втянул её на борт. Наташа тут же набросила на потерпевшую одеяло и увела к себе в каюту.
    По прошествию некоторого времени, когда вещи девушки, размещённые на калорифере в машинном отделении, высохли, а сама она покинула наш дружественный борт, выяснилось следующее.
      Гостья принадлежала к древнейшему женскому общественному движению, интересы которого, временно, представляла на сухогрузе. Однако стороны не пришли к взаимному соглашению по объёму услуг и оплаты. При этом, форма обсуждения вышла за традиционные рамки, что привело к несколько экстравагантному варианту разрешения кофликта.
      Должен заметить, что в этой поездке я впервые в жизни увидел представительниц упомянутого движения . То есть я знал, что они есть, но впервые вблизи с этим явлением я столкнулся впервые.
      Курортный город, в котором отдыхающие могли чувствовать себя относительно свободными и подогревать себя мыслью, что партнёр по браку никогда ничего не узнает и можно позволить себе маленькое приключение, дышал и жил в атмосфере свободной любви и скоротечных романов. Нравы были таковы, что у прогуливающейся по набережной одинокой женщины практически не было шансов завершить свою прогулку в одиночестве.
    Как-то, сидя вечером на корме и потягивая прекрасное вино " Псоу" в компании Сашки-матроса, мы спросили его : откуда такая потребность в женщинах. И вот что он нам рассказал.
      - Да тут всё просто. До свадьбы ничего с девушкой иметь нельзя, иначе её родственники порвут тебя на части. Жениться – стоит очень больших денег. Во-первых, молодую жену не приведёшь в квартиру в панельном доме, где живёт твоя мама и младшие братья с сёстрами. Значит, надо строить дом. Ну, родственники помогут, но надо и свои деньги иметь. Кроме того, надо дать залог родителям невесты, а это тоже немалые деньги. Да ещё сама свадьба – полтыщи родственников , знакомых и нужных людей. Так что, без денег женитьбы быть не может. А организм молодой, а хочется... Как быть ? А тут отдыхающих полные улицы и затраты на них небольшие. Да и женщин, желающих подзаработать , тоже хвататет. Ну что она там зарабатывает на своём заводе или в конструкторском бюро ? На бельё не хватит. А тут за сезон, особо удачные, по полторы тыщи подымают. А бывает ещё, на заказ, к какому-то богатому вдовцу в аул приезжает женщина. Я одну такую знаю. За два месяца жизни в горах – полторы тыщи долларов. А это – один к трём, в рублях. А дома, в Ленинграде, муж и двое детей. А мама на курорте...
    Как в кино, иллюстрацией к сашкиному рассказу, перед нами как раз начинался процесс   "съёма ". Дело в том, что наш причал находился напротив ресторанчика. За свободным столиком у поручней, только- только расположились две девушки . Не успели они закурить, как официанты начали накрывать столик . Шампанское, фрукты, шампуры, в полметра длиной, с дымящимся мясом. А девочки ничего не заказывали... Через десять минут в компании с ними сидели два местных " орла " и вели довольно оживлённую беседу. А ведь расплачиваться девочкам придётся... И , боюсь, не деньгами...
      Справедливости ради надо отметить, что и экипаж, в лице своего капитана, пользовался услугами участниц движения. Приблизительно, через два дня на третий, вечером, в сумерках на борт проскальзывала дама и исчезала в недрах капитанской каюты. Видно, любил он это дело. А поскольку, как мы потом убедились, наша посудина была под наружным наблюднием организации, отвечающей за государственную безопасность, и просто так на борт мало кто мог попасть, то, надо полагать, и дама была непростой.
    Хотя, впрочем, это не наше дело.

    Итак, как я уже говорил, наши ряды поредели. Вместе с отъездом Шефа резко упала интенсивность работы. Предварительный анализ показал, что нам необходим ещё один выход в условиях волнения 2 бала и как можно больше в условиях 3-х балов. 2 бала мы кое-как сделали, но больше погода не дала нам ни одного шанса. Днями стоял полный штиль и только к вечеру море начинало рябить, но нам это уже было не интересно.
    Свободного времени, в противоположность началу нашего предприятия, стало слишком много. Не зная куда его деть мы посетили сухумский обезьянник. Грустное зрелище. Бедные животные не проявляли никакой радости по поводу нашего посещения и , вообще, на мой взгляд, находились в какой-то прострации. Возможно, по поводу наступившего похолодания. А может быть, отягощённые какими-то своими обезьянними мыслями. Не знаю...
    Чтобы хоть чем-то заняться, экипаж два раза выходил в море на рыбалку. Процедура эта столько же неутомительная, сколько и быстро надоедающая. К длинной леске с грузилом цеплялись поводки с крючками, замаскированными миниатюрными пучками, чуть ли не ниток, со множеством оттенков красного цвета. Любой желающий порыбачить, брал эту снасть, становился у борта , топил всё это снаряжение в Чёрном море и начинал совершать вертикальные поступательные движения рукой, подёргивая наживку. В случае удачи, при очередном подёргивании, чувствовался удар по леске, она натягивалась, сразу тяжелела и рыбак вытаскивал на палубу, вместе с леской, рыбину длиной в локоть.
      Через пару часов рыбы было столько, что всю её съесть представлялось затруднительным и если улов был особенно большим, Наташа делилась им с коллегами на других судах.
      Однажды унылое одноообразие было нарушено. Сашка-матрос ойкнул и чуть не вывалился за борт. Натянутая струной леска, выписывала конусообразные петли, то приближаясь, то удаляясь от борта. Привязав свою леску к поручню, на помощь бросился Саня. Вдвоём, Александры начали подтягивать добычу всё ближе и ближе. Остальные участники шоу собрались поглазеть и, в соответствии с установившейся традицией, засыпали главных героев советами.
      Наконец, леска натянулась у самого борта и мощный рывок четырёх рук выкинул на палубу красивую рыбу около метра длиной. Это был катран – черноморская акула. Рыбина, не желая сдаваться, махнула хвостом по саниной ноге и оставила на ней ссадину в ладонь величиной. У катрана нет чешуи, а только жёсткая, как наждак, кожа.
    По поводу удачного улова капитан решил строить ужин. Наташа пожарила хищника ломтями, как отбивные, в качестве гарнира – острое овощное рагу, капитан выставил бутылку коньяка, Саня - остатки спирта с виноградным соком и удавшийся во всех отношениях день закончился общей трапезой под осенними южными звёздами.
    Мясо оказалось довольно плотным и по вкусу совсем не похожим на рыбу. Сдобренное соответствующим количеством острых приправ вместе с, по-царски приготовленными Наташей, овощами блюдо создавало ощущение пребывания в каких-то заморских далях, где-то у берегов Таити или Австралии. Там, где всем нам, имевшим допуск с секретным документам, не придётся побывать , по крайней мере, ближайшие 5 лет. Так тогда думалось...

    Вынужденное безделие закончилось также внезапно, как и началось. И опять это было связано с вмешательством в нашу жизнь Шефа.
    Саня вернулся с очередного сеанса связи с Шефом гружёный по самые фальшборта. Он не стал нам передавать в каких выражениях Шеф охарактеризовал наше времяпровождение и что он думает по поводу нашей работоспособности, а также нашей сексуальной ориентации. Досталось всем. Полученный приказ предписывал найти волнение в 3 бала и более на всей акватории Чёрного моря. Ограничения территориальных вод в расчёт не принимались. Потом, правда, до шефа дошло, что нас запросто могут потопить свои же пограничники и он разрешил использовать только территориальные воды нашей страны.
    Во исполнение ценнейших указаний, Саня заглянул к синоптикам и те, немного пошаманствовав над картой, посоветовали идти нам в Сочи. Там как раз ожидалось необходимое нам волнение. Первым кто поддержал эту инициативу был капитан. Мы тогда не догадывались почему.
    Ну, чтож в Сочи, так в Сочи.
    На борту началась предстартовая суета. Какие-то личности, явно не тяготившиеся университетским образованием, шушукались с капитаном, после чего на борт заносились свёртки и ящики. Судно загрузилось таким странным образом и одним обыкновенным октябрьским утром отошло от причала сухумского порта, взяло курс на север, навстречу опасностям и невзгодам, подстерегающим любого путешественника , отправляющегося в столь дальнее и опасное путешествие.
    Опасное путешествие длилось несколько часов и было прервано у скромного причала в Гудауте. Наши матросы вынесли на причал несколько свёртков и ящиков, где их радостно приняли личности, как две капли воды похожие на тех, которые загружали судно в Сухуми. Осчастливив представителей местных деловых кругов, наша " Санта Мария " отчалила и пошла в Гагры.
    Гагры мне понравились сразу. Не потому, что невдалеке от причала, на теннисных кортах, несколько солидных " папиков " пытались попасть ракетками по мячикам, а какой-то непередаваемой атмосферой очарования красотой природы. На удивление, кроме посетителей кортов, почти не было видно отдыхающих. Было красиво и тихо. Спокойствие и солидность особняков, тихий сон пальм, почти неслышное дыхание моря.
    Капитана, обычно дорожившиго каждым своим движением, как подменили и он умчался куда-то по делам, пообещав через пару часов вернуться. У нас появилось время побродить по пляжу и даже искупаться. В воде уже чувствовался свинец осени и поэтому купание было непродолжительным.
    На удивление, капитан вернулся вовремя, с большой спортивной сумкой, которую он тут же закинул в свою каюту. Всё это начало напоминать какой-то контрабандный рейс и Саня пошёл выяснять отношения с капитаном. Оказалось, что ничего криминального не происходило. Просто делались одолжения большому количеству друзей и родственников. Никакой валюты, наркотиков и оружия. Ну, и хорошо...
    Наше прибытие в славный своими курортными традициями город Сочи прошло без морского парада, салюта и приветственнего марша. Никаких чепчиков в воздухе и букетов на палубе. Мы просто пришвартовались кормой к причалу прямо под верандой кабака на морском вокзале. Посетители ресторации, в трудовом экстазе потреблявшие белки, жиры, углеводы и алкоголь, даже не заметили нашего появления. Чего нельзя сказать о двух дамах, которые уже через четверть часа по прибытию, гордо продефелировали по кормовой палубе по направлению к капитанской каюте.
    Капитан, тут же , накоротке, обсудил ситуацию с Саней и увёл своих посетительниц по направлению к ближайшему ресторану. Саня перекурил на причале, беседуя с двумя молодыми , но уже солидными мужчинами , после чего мы могли отдохнуть от тягостей нашего героического перехода.
    Дело в том, что море в Сочи было как зеркало. Уже несколько недель тут никто и слыхом не слыхивал о волнении в 3 бала . Шутка сухумских синоптиков удалась на славу.
    Как только стемнело, мы с Саней и акустиками пошли пройтись по легендарному городу. Именно этим вечером у меня впервые пробудилась сомнения в том, что мой образ жизни есть единственно правильный. С моей точки зрения.
    Рядом с нами прогуливались, сидели на верандах кафе, шумно разговаривали, шутили и смеялись хорошо , со вкусом и дорого одетые , ухоженные мужчины и женщины по сравнению с которыми мы выглядели компанией бомжей, заблудившихся в поисках очередной помойки. Нет, дома, с небольшим усилием, я тоже мог бы выглядеть так же, но что-то было в этих людях, в манере держаться, говорить, есть и пить. Они были другие.
    Они...были... другие...
    Мы зашли в небольшую бильярдную, сыграли пару партий, выпили местного пива, но ощущения праздника или даже выходного дня не было и мы вернулись на корабль.
    " Ну и хрен с ними " - буркнул Саня и пригласил нас с акустиками к себе в каюту. На фоне посещения курортного города на закате бархатного сезона , наш ужин, конечно, выглядел убого. Пара банок рыбных консерв, стеклянная поллитровая баночка салата. Наташа ссудила нам посуду, буханку чёрного хлеба и тарелку вчерашних рыбных котлет. Да и на том спасибо, ведь ей ещё экипаж кормить.
    Саня порылся в своих закромах и извлёк бутылку ректификата.
    Разговор не клеился. Стало очевидно, что мы устали, что напряг с программой измерений не прошёл даром, что, вообще, уже хочется домой, что всё надоело, что где-то есть другая жизнь, в которой нет места отсеку с аппаратурой, с миганием индикаторов и шелесту плоттера под шум волн за бортом. Всё как-то виделось в другом свете .
    Спирт не брал. Я вышел на палубу покурить и лучше бы этого не делал. Прямо над мной гремел музыкой, взрывался хохотом и шумел нетрезвыми разговорами кабак. Нет, по приезду домой мы, конечно, получим и зарплаты, и премии, и компенсанции к командировочным, но сейчас, после месяца жизни на корабле, когда деньги так необходимы, их практически нет. Только на сигареты. И эта бедность, подчёркнутая всеобщим гулянием, унижает. Невесело...
    Я спустился в каюту, опрокинул очередную порцию и пошёл спать.

    Наступивший день был убогим. Погода испортилась и всё шло к необходимым 3-м балам. В гавань, аккуратно обходя волноломы, зашёл красавец круизный лайнер . Засуетились пограничники и таможенники. После того, как иномарка пришвартовалась, прошло несколько часов, прежде чем по трапу стали спускаться иностранцы. Яркая лента туристов исчезала в таможенном отделении и уже рассеяная, раскручивалась на набережной.
    Пожилая супружеская пара, говорившая на немецком, попыталась сфотографировать свой лайнер. Но в кадр попадала наша коломбина и поэтому двое молодых людей попросили пару сделать свой бессмертный снимок несколько с другого места. Ганс с Гертрудой пожали плечами, но сопротивляться не стали. Правильно, чай не 41-й год.
    Это маленькое проишествие несколько разнообразило наше убогое существование, а ещё более его разнообразило известие о том, что вечером Шеф прилетает завершать экспедицию. Эдакий героический завершающий аккорд в условиях 3-х бального волнения.
    Подготовка к встрече руководителя заключалась в анализе полученных результатов и подготовке программы измерений, которые ещё предстоит сделать. В результате напряжённого труда выяснилось, что в принципе, уже всё ясно и предстоящие измерения могут только уточнить некоторые детали, но принципиально ничего не изменят.
    Таким тезисом мы и встретили Шефа, который на удивление был благодушен и спокоен. Всё-таки основные задачи мы выполнили и цель, в общем-то, была достигнута.
   
       На следующее утро, к моменту, когда мы вышли за линию волноломов, уже было ясно, что волнение превосходит заказанные 3 бала и день действительно предстоит героический. Шеф показался в нашем отсеке, поинтересовался как идёт процесс и исчез. А процесс шёл...
      Результаты превосходили всё, полученное нами прежде. " Санта Мария " напоминала щепку, брошенную мальчишкой в мартовский ручей . Лупило по всем трём осям так, что я перешёл на 15-ти минутный интервал измерений с целью получения максимально возможного количества измерений . Башка раскалывалась, не переставая, тошнило и жить не хотелось.
    Одна из волн влепила в борт с такой силой, что мои датчики зафиксировали пробой системы виброзащиты, а акустики, посоветовавшись с Саней, пропустили следующий цикл измерений, уйдя в режим калибровки каналов.
    Держались мы таким образом около трёх часов. Потом с диспетчерской порта пришло предупреждение и капитан настоял перед Шефом о возвращении. Благо, Шеф уже говорить не мог, только мычал . Он уже давно своё отблевал.
    Мы вернулись к своему месту у причала . Было сыро, дождливо и скучно.
    Обработав полученные результаты, отказавшись от обеда по причине чувства ненависти к любой еде вообще, я прилёг у себя в закутке, который продолжал занимать по привычке, несмотря на освободившиеся каюты. Читать не хотелось, да уже и не было что. Медленно, медленно в полумраке я уплыл в сон и, по-моему, мне ничего не снилось. Видимо мозг, наболтавшись за день в черепной коробке, тоже решил отдохнуть.
    Проснувшись вечером, я вдруг вспомнил, что не звонил домой уже три дня и решил пойти в ближайшее почтовое отделение исполнить свой долг.

    Через рыдания в трубке с трудом можно было различить слова и понять, что дома произошла трагедия. Я вышел в вечерние огни Сочи и ничего не видел. Добрёл до причала. На палубе с глубокомысленным видом курил Шеф. Он взглянул на меня и спросил :
    - Что случилось ?
    - Дома – беда. Мне надо срочно выезжать . Правда, не знаю как.
    - Значит, так. Жди меня на корабле. Никуда не уходи. Я скоро буду. – после небольшой паузы приказал Шеф.
      Я прошёл в свой угол, сел на диван и умер. Как же так, как это могло произойти ? Ведь всё было нормально, ничто не предвещало... Ну что ж за проклятье такое...
      Из состояние клинической смерти меня вывел Шеф. Он протянул мне конверт и сказал :
    - Вот билет на самолёт. Вылетаешь завтра в одиннадцать. Но... услуга за услугу. Завтра утром мне нужны твои материалы как глава в отчёт по теме. Пиши разборчиво, в том числе и формулы, чтобы сразу можно было набирать. Изложи все рекомендации и выводы. С последними не стесяйся в объёме . Разбери и запакуй аппаратуру . Стабилизатор оставь, нам ещё работать. Всё. Успехов. Держись. Помнишь, как у Симонова ? " Держись, мой мальчик, на свете два раза не умирать.
Ничто нас в жизни не может вышибить из седла.Такая вот поговорка у майора была."
    Ошарашеный скоростью событий, я на полном автопилоте принялся разбирать свой комплекс и упаковывать приборы, кабели, переходники и датчики.
    Через два часа я расположился на камбузе , за маленьким столиком у стены и принялся оформлять отчёт. Наташа оставила мне горячий чайник, банку с кофе, коробку сахара и тарелку бутербродов.
    Ну, поехали. Пиковые значения. Среднее, дисперсии, доверительные интервалы, поправки на малость выборки. Полигон. Вроде, Гаусс ? Проверка по контрэксцессу и энтропийному значению погрешности. Похоже. Доверительная вероятность ? Даю 0.9, она наименее чувствительна к форме закона распределения. Как же такое могло случится ? Хоть бы обошлось! Частотный анализ входного воздействия. Среднее и дисперсия в полосах частот. Полигон. Контрэксцесс и энтропийное значение ? Норма. Корреляция между поддиапазонами ? Несущественно. Вычитание помех. Есть. Форма спектра ? Колокол с "крыльями " на крайних поддиапазонах.. Зашибись. Как она там ? Послезавтра оперируют. Успеть бы. С этой погодой ! Спектральный анализ ? Тот же " колокол" . Хорошо. Что, хорошо ? Ни хрена хорошего. Входные и выходные частотные характеристики по вектору колебаний. Есть. Резонансная частота в рабочем диапазоне. Что делаем с виброзащитой ? Частотные характеристики по всем трём осям не совпадают. Делать пространственную систему защиты можно, это круто, но дорого и долго. Карданный подвес – ненадёжно. Значит, выводим резонансную за рабочий диапазон. Будет " плавать" в статике, но это не страшно. Сердцебиение плода прекратилось. Не прослушивается. У неё внутри – труп. Твою мать... Так. Ещё раз. Частоту – за диапазон и демпфируем колебания по всем трём осям. Что для этого надо ? Нужен материал с соответствующей плотностью и модулями Юнга и Пуассона. Приеду, гляну в Справочнике. Приеду..., блин, до чего же хреново... Ясно, что материал демпфера должен быть равнонаправленной сотовой структуры. Ладно, подберём в ходе испытаний на вибростенде. Диапазон частот ясен, коэффициенты передачи – тоже.
Так, последнее. Функции влияния. Ясно, что ни коэффициентом, ни линейной функцией не обойтись. Парабола ? Да. Похоже. Погрешности апроксимации ? Приемлемо. Всё равно уже ничего не сделаешь... Ничего не сделаешь, только бы операция прошла нормально. Да и что тут нормального ?
    К четырём часам утра передо мной лежала стопка из двух десятков листов, заполненных таблицами, графиками и текстом. Вроде, всё ? Ещё раз просмотреть . Да, всё.
    Я прислонился к спинке стула, допил холодный кофе и закурил. Если обойдётся, то всё придётся начинать сначала. Год или более на восстановление и , значит, только через два года у нас может родится ребёнок. Два года...Ещё два года...Если всё обойдётся...
    Собрав все материалы и закрыв камбуз, я пробрался на свой диван. Сна не было. Совсем. Я выходил курить на палубу, опять ложился и опять шёл курить . Пока море не начало светлеть, а в небе не стали видны облака. Погода обещала быть лётной...

    Совсем по-боевому, маленький ЯК-40 заложил вираж с набором высоты и в иллюминаторе мелькнул город Сочи, потом горы, а потом под крылом замерло Чёрное море. Потом на несколько часов мы застыли между солнцем и облаками. Ещё через несколько часов я стоял в луже под окном палаты и смотрел в опухшее от слёз лицо жены, отделённое от меня двойной оконной рамой.
    Ещё через месяц мы с Саней успешно закончили испытания новой системы виброзащиты.
    А через два месяца, мы с женой, согреваясь горячим шоколадом, стояли на балконе Ласточкиного гнезда, смотрели как под лучами, всё равно тёплого, солнца, исчезают пятна снега на склоне, а по бескрайней дали Чёрного моря, за горизонт, убегает по свинцовой воде золотая дорожка солнечного света. Как надежда на счастье...
 Комментариев : 5, Просмотров : 2120
Профиль Комментарии 

Как я был мальчишкой
Blackhawk

Городок знал возраст.
      Он возник на месте перевоза через строптивую, вечно изменчивую горную реку, обзавёлся, как водилось в те времена, небольшим замком, торговой площадью, от каждого угла которой отходило по две улицы, костёлом, отгородился стенами, рвом, валами и зажил тревожной и беспокойной жизнью тех времён.
      Менялись времена, короли и государства. Река, то заливавшая округу во время паводков, то усыхавшая до размеров ручья в засуху, металась по долине, неоднократно меняя своё русло.
      История и судьба , как могли, берегли городок от разрушительных войн, изнурительных осад и набегов, всё сметающих на своём пути. Городок, как человек, тяжело болел эпидемиями и страдал от пожаров. Последние две мировые войны прошли через него вереницами солдат, пушек и повозок, не причинив особого вреда самому городу, но нанеся жестокие потери его жителям . На улицах уже нельзя было услышать польский, идиш и немецкий. Всё больше украинский и, в меньшей мере, русский.
    Близость к новой границе, наличие аэродрома и казарм привели к тому, что в городке разместили воинские части, включая два авиационных полка, ракетную бригаду ПВО, полк связи и ещё полдесятка частей поменьше.
    К тому времени, когда мой отец получил назначение в одну из воинских частей и мы с мамой переехали из шумного и громадного Киева, городок уже двадцать лет жил в новом для него государстве. Тем не менее, всё также по утрам дворники мыли тротуары щётками, оживал базар с его " скiльки коштуе ваша бульба, пане ? ", детвора спешила в школы, а " проше, панi " также прочно оставалось в лексиконе жителей, как и полсотни лет назад.
      Было по-детски радостно бежать по-утреннему мокрым и матово светящимся отражённым майским солнцем плитам тротуара, вдыхать запах далёкого и таинственного острова, который источала магнолия, цветущая в полисаднике старого особняка с башенками и ни о чём не думать, кроме того, что сегодня суббота – в школе всего 4 урока и после этого можно будет сразу податься с пацанами на речку.
    От дома, где я жил, до школы было 5 минут ходьбы вприпрыжку. На углу меня всегда приветствовали две старые австрийские пушки, установленные на бетонное основание у входа в городской исторический музей, каждый экспонат которого был давно детально рассмотрен, изучен и обсуждён в нашем мальчишеском кругу.
    О доме я должен рассказать особо.
    Его построили в конце 19 века с одной, заранее определённой, целью – разместить в нём тюрьму. Если посмотреть на него сверху, с высоты, то он напоминал две буквы ЕЕ, соединённые средней палочкой первой буквы. Изначально, в нём действительно разместились тюрьма и жандамское управление. Потом жандармское управление исчезло, а в правой "букве" расположили колонию для малолетних преступниц . В левой "букве", на первом этаже, сделали небольшую гостинницу и столовую, а два остальных этажа приспособили под жилье.
      Жильё это было странным во всех отношениях. Здание проектировалось и строилось как государственное учереждение, пусть даже и такой суровой направленности. Представление о том, как должно выглядеть жандармское управление в конце 19 века были своеобразными. Ясно, что это должно было быть что-то величественное и подавляющее своими формами. В результате получился широкий и высокий коридор с двухметровыми двухстворчатыми окнами во внутренние дворики и галереей массивных дверей в кабинеты.
      Именно эти бывшие кабинеты и были превращены в квартиры.
      Наша выглядела следующим образом.
      Громадные, на мой детский взгляд, тяжёлые двери из коридора вели в первую комнату с одним, таким же как двери, громадным окном. Это была и прихожая, и кухня, и столовая одновременно. Размеры шесть на три метра позволяли ей кое-как выполнять эти функции . В середине правой стены красовались двери в следующую квартиру, конечно, навсегда закрытые. В левой стене двери вели в зал. Настоящий зал шесть на шесть метров с двумя окнами, выходившими на центральную улицу. В зале были ещё пара всегда закрытых дверей : в соседнюю квартиру и в коридор. При высоте потолка более четырёх метров, любая мебель в этом помещении казалась игрушечной.
       В каждой комнате было по одной, очень красивой и высокой, голландской печи, к которым был подведён природный газ.
       Жили мы в зале вчётвером, поскольку к тому времени у меня появилась сестричка и так продолжалось до тех пор, пока в 12 лет я не отгородил шкафом себе угол в "кухне" .
       Удобства были в одном из дворов, в виде места общественного пользования. Вода в кране на этаже или в колонке на улице. Готовили на газовой плите. Такой вот был быт.
       Должен признаться, что на всё это я мало обращал внимания, принимал данные условия как данность и не задумывался о том, что можно было бы жить и лучше. Мои мальчишеские интересы лежали совсем в другой области.
       Свободного времени не было. Вообще. Никогда.
       Трижды в неделю – занятия в музыкальной школе, которую я тихо ненавидел. Возвратившись домой в два часа дня из школы, я быстро обедал, делал уроки и к пяти шёл в свою тюрьму всех времён и детей. По возвращению, доделывал то, что не успел и только приблизительно к полседьмого я мог распоряжаться собой как хотел. До десяти. В дни , когда не было занятий в музыкальной школе я должен был минимум по сорок пять минут упражняться на своём инструменте. Этюды, польки, вальсы и прочая музыка. Всё это время я тягал меха своего аккордиона, проклиная всё на свете.
       С одиннадцати лет добавились три тренировки в неделю в спортивной школе. Спортом я решил заняться в надежде, что мне разрешат не посещать музыкальную школу. Не тут то было. Дни, когда накладывались занятия в двух школах, превратились просто в кошмар. Школа обыкновенная, уроки, школа музыкальная, час перерыва, тренировка, сон. Казалось , этому не будет конца .
       Тем не менее, на фоне этой деловой активности, происходило множество событий, участником которых я себя с гордостью ощущал.
       Прежде всего о друзьях детства.
       Нас было четверо. Жека, Витька и Дуст, который на самом деле был Игорем, но никто его во дворе так не называл. По странному, а может и нет, совпадению все ребята были без отцов, да и я своего видел очень редко. Рабочий день у офицера не нормирован, то учения, то боевое дежурство, то , раз в два года, боевые стрельбы на полигоне в Казахстане, занимавшие до восьми месяцев. В общем, такая вот "безотцовщина" .
       Дел у нас было множество.
       За чертой города, за железнодорожным переездом и какими-то невзрачными домами, в тени, уходящих в небеса, деревьев, манило и в тоже время пугало старое городское кладбище.
      За забором со старой кованной решёткой, в переплетеньи кустарников и в сетке, поросших травой, старых дорожек прятались поросшие мхом, в пятнах лишайника, старинные склепы. В них лежали останки тех, кто принадлежал к уже почти забытым семействам и фамилиям. Им не приносили цветы, не обновляли таблички с именами. Они остались здесь одни, без памяти живых.
    Бродить по этим аллеям было немного жутковато. Ещё страшнее было найти склеп с отвалившейся входной плитой, рассматривать внутри то, что осталось от гробов, позолоченных кистей и украшений. Лезть внутрь мы решались очень редко. Уж очень было страшно, особенно, если оттуда, из темноты, на тебя смотрел тёмножёлтый череп с остатками волос.
    За кварталами старых захоронений, широкой полосой мемориала, протянулось воинское кладбище времён Первой мировой, затем захоронения в межвоенный период, затем советское воинское кладбище и в самом конце, у забора, длинной дугой с пятью рядами низких крестов - немецкое военное кладбище.
    Долгие мальчишеские споры о том, что в захоронениях должно быть оружие, амуниция и награды были прекращены лишь после того, как мы узнали, что большинство захороненных немцев – военнопленные и, конечно, ничего у них не было.
    Сами прогулки по городскому кладбищу были интересны, но истинная цель была другой. Там росли могучие черешни с чрезвычайно вкусными, крупными и яркими плодами. Забраться на такое дерево стоило труда, но и награда за это того стоила. Можно было часами сидеть где-то в вышине на толстой ветке, обрывать гроздья , лакомится и ни о чём не думать.
    За кладбищем начиналось бескрайнее поле с полоской леса на горизонте. Если идти по полю к лесу, а потом свернуть вправо и пройти ещё полкилометра, то можно было попасть на то, что мы называли " пороховым полем" . Оно действительно было таковым. В последнюю войну здесь взорвали артиллерийский пороховой склад и " макаронины" из гаубичных зарядов раскидало на громадной территории.
    Проводить необходимые поиски можно было только на вспаханом поле. Растянувшись цепочкой, наклонив головы и внимательно всматриваясь в борозду, мы искали , похожие на сигаретный фильтр, маленькие коричневые цилиндрики .
Вчетвером, за час, можно было насобирать штук двадцать.
    Применение находок не отличалось разнообразием и происходио следующим образом. Цилиндрик пороха заворачивался в металлическую фольгу от обёртки конфеты или от пустой пачки сигарет. Готовое изделие чем-то напоминало маленькую ракету, которой, в общем-то, и было. Потом объект устанавливался на опору и поджигался с торца. Лёгкий хлопок и, оставляя за собой струю синеголубого дыма, серебристый цилиндр улетал по непредсказуемой траектории. Полёт был недолгим – не более 10 секунд, но за это время объект успевал несколько раз отразится от стен и, однажды, даже залететь Дусту за шиворот.
      Вообще, пиротехнические забавы занимали достаточно времени и перешли на качественно другой уровень после того, как мы освоили массовое производство чёрного "дымного" пороха.
      Всё началось с того, что в учебнике неорганической химии, в виде сноски мелким шрифтом, были обнаружены компоненты и пропорции смешивания необходимого продукта. Я до сих пор не понимаю, как могло прийти в голову взрослым разместить подобную информацию в школьном учебнике.
    Дальнейшее не составляло никакого труда. В магазине хозяйственных товаров закупалась калийная селитра, продававшаяся там как удобрение, в аптеке – активированный уголь, а сера в достаточных количествах находилась на железной дороге, как продукт горения углей в топках когда-то ездивших здесь паровозов . Все компоненты тщательно размельчались и перемешивались в указанной пропорции до получения однородного порошка светлосерого цвета. После этого осуществлялся поджог контрольной выборки и , при необходимости, состав корректировался до сгорания пробы без остатка.
      Первое же применение полученного материала превзошло все наши ожидания. Тридцатисантиметровый кусок алюминиевой трубы диаметром в руку был заклёпан с одной стороны, в непосредственной близости от места клёпки был прорезан треугольным напильником поперечный паз в котором толстой иглой было пробито отверстие во внутренний объём. После заполнения продуктом образовавшейся ёмкости , труба была заклёпана со второй стороны. При этом мы знали, что продукт не детонирует от удара и работали спокойно.
      Подрыв изготовленного боеприпаса было решено произвести в прибрежных зарослях на речке. Ну, чтобы никому не мешать. По причине, уж не помню какой, занятости, все не смогли принять участие в акции и " на дело" пошли мы с Жекой.
      Выбрали небольшую, закрытую со всех сторон деревьями, полянку со старым рыбацким шалашом на краю. Вырыли во влажном песке лунку по размеру объекта и на глубину сантиметров двадцать. Уложили в лунку объект и присыпали торцы песком. Оставили только немного места у отверстия для поджига. На трубе в ряд пристроили десять спичек, аккуратно подсыпали пороха в прорезь и договорились о том, кто где укрывается. Жека должен был прыгнуть в шалаш, а я, пробежав пару метров, – упасть за старое бревно на краю поляны.
    Был прекрасный солнечный летний день. Вспыхнувшая спичка, первая в ряду, означала команду " Старт" . Я метнулся к бревну, перепрыгнул через него и тут же упал , прижавшись щекой к траве. И тут мир рухнул. Моя голова стремительно увеличилась в размерах, в ушах установился пронзительный звон на одной ноте, что не мешало мне услышать, как что-то с протяжным и низким воем улетело через деревья в сторону реки, а краем глаза заметить два песчаных фонтана. Потом на меня посыпался песок, листья и мелкие ветки.
      Я выглянул из-за бревна и увидел, что вокруг ничего не изменилось. Только жекин шалаш был присыпан песком, да у ближайших деревьев поредела листва. На месте подрыва красовалась воронка в метр диаметром и в полметра глубиной.
      Всё ещё чувствуя себя как в скафандре, я медленно подошёл к воронке, осмотрелся и пошёл к шалашу. Жека, в песке с ног до головы, сидел в середине шалаша и смотрел на меня бессмысленным взглядом. Часть веток, составлявших крышу , была снесена взрывом и внутрь попадал солнечный свет. Это дало мне возможность разглядеть несколько осколков, вонзившихся в стойку шалаша, срезанные, такими же осколками, веточки и листья. Обменяться впечатлениями сразу не удалось, поскольку мы друг друга не слышали. В общем, всё было нереально.
      Успех предприятия был очевиден. У нас появился материал для быстрого заряжания и эффективной стрельбы из " самопалов" . Но, о самопальной эпопее - чуть позже. А сейчас не могу не вспомнить о пиротехнических приключениях моего одноклассника и соседа по парте.
    Олежка принадлежал к той категории мастеровитых пацанов, которым не составляло труда отремонтировать велосипед, спаять блок питания для переносного приёмника и сделать новую калитку . Мы дружили, часто встречались и вместе мастерили действующую модель реактивного самолёта.
      В одно из моих посещений, Олежка, проводивший практически всё своё свободное время в мастерской, расместившейся в сарае во дворе старого особняка, показал мне удивительную штуку, найденную им в поле за кладбищем.
      Это был полуметровый цилиндр зелёного цвета, диаметром со стакан, внутри которого был ещё один цилиндр с шестью стограммовыми толовыми шашками. Пространство между цилиндрами было заполнено серебристым, жирным на ощупь, порошком. Этот порошок мы уже знали – это термит. Поджечь его было очень трудно, но если он загорался, то плавил всё вокруг себя. От консервной банки оставалась только лужа металла, впаявшаяся в землю.
      Реализовать находку мы решили следующим образом. Поскольку найденные материалы обладали сумашедшим разрушающим действием, то решили делать взрывное устройство без твёрдой оболочки. На лист картона настругали ножом тол, подсыпали немного серебристого порошка, добавили немного, принесённого мною, самодельного пороха. Из всего этого сделали свёрток, размером с две пачки от сигарет , туго обтянутый изолентой . В одной из сторон проделали отверстие с карандаш, чтобы вставить туда, в качестве запала, вываленный в порохе, жгут .
      Дело было днём в воскресенье. Ближе к обеду. Мы расстались, договорившись, после обеденной трапезы, всё это рвануть на пустыре за кладбищем.
      Вернувшись к олежкиному дому после обеда, я двор не узнал. Передняя стенка деревянного сарая лежала на земле . Половины черепиц на крыше не было. Окно на кухне у соседей отсутствовало. С огромного ореха, росшего посредине двора, свисала свежесломанная толстая ветка.
      Дверь открыл Олежка, лицо которого было в боевой раскраске, нанесённой йодом и зелёнкой. Ходил он хромая. Из того, что он помнил, картина складывалась такая.
      Проводив меня, он присел в сарае на скамеечку перекурить перед обедом. У его ног лежало наше творение. Далее произошла случайность, которую предвидеть не мог никто. Горячий пепел с сигареты упал прямо в отверстие для запального шнура.
      Интуитивно почувствовав, что сейчас произойдёт, Олежка успел встать, развернуться спиной к взрывному устройству и больше ничего. Раздался взрыв. Случись это в каком-нибудь капитальном строении – у Олежки шансов уцелеть не было бы. Но, к счастью для него, сарай был хлипок. Взрывная волна вынесла переднюю стенку, черепицу и вырвалась наружу. Олежку отбросило на несколько метров внутрь сарая прямо на висящий на стене велосипед и откинуло назад на какие-то доски с торчащими гвоздями. По теории подлости, один из гвоздей вошёл в мягкие ткани и из остатков сарая Олежка выполз с доской прибитой к заднице.
      Репрессивные меры взрослых не заставили себя ждать и, я помню, Олежка неделю принимал участие в восстановительных работах.
      Если в случае с Олежкой мне повезло, то в событиях, разыгравшихся на квартире моего знакомого, Игоря, я принимал непосредственное участие.
      Изучение неорганической химии открывало неограниченные возможности в экспериментировании и вскоре у некоторых моих одноклассников появились собственные домашние лаборатории. С Игорем мы работали над следующим проектом. Известно, что водный раствор перманганата калия, более известный, как   " марганцовка" , в реакции с металлами приводит к выделению некоторого количества водорода. Если организовать горение этого водорода, то можно получить реактивный двигатель, а по углу отклонения упругого подвеса, зная его жёсткость, вычислить силу тяги. Зная силу тяги, можно было выйти на максимально допустимый вес конструкции, которая должна была полететь с этим двигателем.
    Мы быстренько уравняли реакцию, опредлелили количество и объёмы инградиентов, украли в школьной лаборатории образец чистого цинка ( Zn ) и собрали у Игоря в комнате испытательную установку .
    Настал торжественный момент практического подтверждения, блестяще разработанной, теории. Игорь пинцетом опустил цинк в пробирку с раствором перманганатом калия, закреплённую на штативе, я закупорил её резиновой пробкой с газоотводной трубкой и сразу же в пробирке закипело. Через пару секунд из трубки пошёл светлосерый "дымок" . Тут же Игорь поднёс к нему горящую спичку.
    Мы не подозревали, что в нашей теории был один небольшой изъян. Скорость горения водорода огромна и практически сам процесс горения может быть назван взрывом. Данный факт тут же подтвердился на практике.
    В момент, когда пламя спички коснулось маленькой струи газа, грохнуло на весь дом. Звякнули стёкла, по нейлоновым шторам начали расползаться дыры, из подушки на тахте пошёл вонючий дым, а от экспериментальной установки остался только раскачивающийся на столе штатив. Мы с удивлением смотрели друг на друга. Джинсы и футболку Игоря украшали прожённые дырки, мои спортивные штаны и рубашка выглядели не лучше. Во входной двери мы с изумлением обнаружили воткнувшуюся в неё газоотводную трубку . В голове звенело, в комнате воняло тлеющими перьями из подушки, а от синтетических штор остались только невыразительные фрагменты.
    К счастью для нас, мама Игоря была женщиной отходчивой и незлобливой, поэтому досталось нам, по тем меркам, незначительно.
    Так вот. О самопалах.
    Первые поделки были несовершенны, примитивны и, стреляя шариками из подшипника, не пробивали с пяти метров двухсантиметровую доску. Калибр не превышал 6 миллиметров. Правда, мы уже понимали, что алюминию доверять нельзя, сталь тяжело обрабатывается и поэтому для изготовления стволов в большом ходу были медные и латунные трубки. Заряжание происходило долго и мучительно, поскольку необходимо было получить материал со спичек в количестве полкоробки для одного выстрела.
    Всё изменилось после того, как мы развернули в промышленных масштабах производство дымного пороха. Теперь заряжание занимало несколько секунд и пальба не умолкала. Отдача была незначительной, стальные шарики крошили доски и удовольствие от стрельбы было полным.
    Однако, вскоре, это занятие стало надоедать . Некоторое разноообразие внёс Жека, раздобывший где-то, как я сейчас понимаю, титановую трубку с внутренним диаметром около 12 миллиметров. Он тщательно заглушил одну из сторон ствола, изготовил очень красивое ложе и закрепил ствол на ложе полосками жести, вырезанной из большой консервной банки. Изделие очень походило на старинный пиратский пистоль. Кроме того, Жека усовершествовал конструкцию и порох в прорези ствола поджигался после удара настоящего курка по капсулю от стартового пистолета. В общем, это был красавец- самопал.
    Пришла пора полевых испытаний этого шедевра . Программа испытаний включала в себя пробный выстрел с упора в виде двух кирпичей в мишень - пятисантиметровую доску с расстояния в один метр. Спуск – дистанционный, в виде верёвки, привязанной к курку. В случае успешного исхода – выстрел с руки. Место испытаний – двор. Время испытаний – вечернее, чтобы народу поменьше было.
    Программа была реализована только с двух попыток.
    Укрывшись в нескольких метрах от установленного пистоля и убедившись, что нам никто не мешает, мы начали. Женька дёрнул за верёвку, привязанную к курку, курок ударил по капсулю, тот воспламенил порох в прорези. В свою очередь , загорелся порох в стволе, образовавшиеся при горении газы, создали внутри ствола высокое давление, которое и привело в движение стальной шарик. Разогнавшись в стволе, шарик вылетел наружу, пролетел метр до контрольной доски, пробил её, выломал с обратной стороны громадную щепку, расколол доску вдоль и, отколов кусочек отделочного камня от фасада, рекошитировал в сторону.
      Наступила тишина. На втором этаже, в доме через улицу, на балкон выскочил отставной майор и начал орать по поводу того, кто бросил гранату. Жека подхватил , отброшенный отдачей, пистоль и мы скрылись в глубине дома . Через пару минут наряд милиции рассматривал во дворе расколотую доску.
      Вторую часть программы испытаний – стрельба с руки – удалось реализовать только через несколько дней, когда всё успокоилось. О чём думал Жека, прицелившись в дамскую сумочку, которую беспечная владелица, болтая с подругой, поставила на каменный парапет забора , я не знаю. Он просто вытащил из-за пояса под рубашкой заряженную " пушку " , взвёл курок и, наведя ствол на сумочку, нажал . Бахнуло.
    Дамы тут же умолкли и замерли. Сумочка исчезла с парапета и вместо неё образовалось облако из обрывков материи и бумаги. Дело в том, что в этот раз Жека зарядил " ствол" рубленными гвоздями. Заряд такой " дроби" разнёс сумочку вместе с её содержимым в мелкие кусочки. Как выяснилось потом, в сумочке был паспорт и какие-то важные квитанции, я не говорю уже о косметике и прочей ерунде, которую женщины имеют обыкновение таскать с собой.
    В этот раз избежать преследования не удалось и жекина мама долго улаживала конфликт. Тем не менее, Жеку поставили на учёт в детской комнате милиции и периодически вызывали на беседы с инспектором по делам несовершеннолетних.
    Вершиной моей деятельности по изготовлению и применению огнестрельного оружия был автоматический малокалиберный пистолет, который я выменял за два очень качественных немецких штыка. Правда, пистолет был гладкоствольный и не мог стрелять очередями, что вообще-то при обойме в десять патронов и не очень было нужно. Я лихо расстреливал с десяти метров крышку от старой кастрюли, благо патронов к " мелкашке" всегда хватало.
    Это " чудо" изъял у меня отец, но я недолго горевал и купил себе в магазине игрушек пистолетик за 22 копейки с пружинным затвором и поршнем, который по замыслу создателей, должен был стрелять пробковым кружком на верёвочке. Пружина на затворе была мощная и за один вечер я переделал это творение в однозарядный малокалиберный пистолет, так как соответствующий ствол у меня был.
    Всё это безобразие закончилось в один день.
    Уже не помню кто там и как подзалетел, но в один прекрасный день к одному из известнейших в городке " оружейников " – старшекласснику из нашей школы – с обыском нагрянула милиция. То, что они там увидели в подвале, могло украсить любой металлообрабатывающий цех среднего размера завода. Миниатюрный фрезерный станок для обработки корпусов, такой же токарный станок с инструментом для протяжки нарезов в стволах, сверлильный станок, куча приспособлений к ним и шикарный боезапас.
    Неприятности грозили очень серьёзные, поскольку владелец этого сокровища был совершеннолетним и звезда реального срока уже всходила на горизонте его жизненного пути. Все мы, в той или иной мере, сотрудничали с юным дарованием и потому начался лавиноообразный процесс уничтожения вещдоков.
      Лично у меня к тому времени имелось : 19 патронов к " калашу", 8 патронов к револьверу типа " наган" , пачка патронов к "Макарову ", две пачки патронов ( 200 шт ) к "мелкашке" и пара заготовок к стволам 5, 65мм и 7,62 мм . Всё это богатство было утоплено в месте общественного пользования. Плюс две недели ожидания вызова на допрос, пока, в качестве свидетеля.
       Обошлось. Но " оружейник " срок получил . Небольшой, но получил.
       Одновременно с бурной деятельностью по производству и хранению огнестрельного оружия и боеприпасов к нему, никогда не затихала игра в                      " войнушку".
      То, после просмотра фильма " Крестоносцы" городок наполнялся мальчишками с крышкой от бачка в одной руке , деревянным мечом в другой и картонным шлемом на голове, то, после серии фильмов про индейцев начиналась стрельба из луков самых разных конфигураций и размеров.
    Изготовленный лук мог многое рассказать о личности своего создателя. Особый восторг вызывали луки, сделанные из детских лыж с тетивой из специального волокна. Стрелы были точёными из прутиков для детских кроваток. Оперенье из вороньих перьев и наконечник из оцинкованой жести от консервной банки. У меня на глазах такие "робин гуды" не смогли вытащить свою стрелу из старого дуба, в который они выстрелили, пробуя новый лук.
    Оружие это было смертельно опасным и поэтому при игре в "войнушку" применялись стрелы без металлических наконечников, просто с утолщением на конце. Попадание такой стрелы оставляло на теле аккуратный круглый синяк и было очень чувствительным.
    Но всё это "детство" не шло ни в какое сравнение с боевыми действиями, которые велись с использованием " катапулечных " ружей. Конструкция такого
" оружия" была простой. Основу его составляло ложе в виде винтовки из вагонной доски с желобом по торцу . С одной стороны " ствол" был слегка срезан и на его краях за два маленьких гвоздика привязывалась авиамодельная круглая резинка. С другого конца, перед прикладом, была выемка для дуги курка. Под дугу одним концом вставлялась скобка из тонкой проволки, за другой её конец заводилась резинка. При нажатии курка скобка освобождалась, силой растянутой резинки разгонялась по желобу и уходила дальше, к цели. С расстояния в несколько метров отдельные образцы насквозь пробивали полною коробку спичек. При попадании с близкой дистанции в открытые участки кожи скобка могла острыми торцами воткнутся в тело на несколько миллиметров. Прицельно стрелять из такой штуки можно было до десяти метров. Потом скобку куда-то уводило.
    Две команды, вооружённые подобными поделками, разыгрывали самые разноообразные сценарии. Погони в прибрежных зарослях, позиционная перестрелка, штурм укреплений. В виде разноообразия – стрельба по воробьям и воздушным шарикам.
      Данное увлечение сошло на нет после следующих событий.
    С мальчишками из соседнего двора мы устроили нехилую " войнушку". Вчетвером мы обороняли второй этаж, держа под прицелом широкую двухмаршевую лестницу с красивыми арками и лестничной площадкой. Наши противники, также вчетвером, пытались штурмовать , укрываясь за колоннами, стеклянными дверями и углами коридора первого этажа. Ни одной из сторон не удавалось добиться преимущества и сражение перешло в вялые попытки случайно подстрелить кого-нибудь из противников.
      Посовещавшись, мы решили применить следующий тактический приём. Жека и Витька вылазят через окно и по трубе спускаются во внутренний дворик. Обходят дом и с тыла нападают на атакующих, используя момент внезапности. Мы с Сашкой, увидев, что наши противники отвлечены нападением , атакуем со своей стороны. Посрамлённые и "уничтоженные" противники проигрывают схватку. Полная победа и " ура".
      Всё дальнейшее произошло в полном соответствии с утверждением теоретика военного искусства Клаузевица – только наивный человек может полагать, что с началом боевых действий они идут в полном соответствии с заранее разработанным планом.
      По прошествию определённого времени внизу послышались крики и началась какая-то метушня. Не успели мы с Сашкой рвануть вниз по лестнице на помощь нашей отвлекающей группе, как по стенам, за которыми мы укрывались, защёлкали "катапульки" . Судя по всему, стреляло трое. Значит, перед тем как " погибнуть" одного наши " подстрелили " . И всё. Мы остались вдвоём.
    Не давая противнику прорваться на лестницу, мы по очереди стреляли вниз через арку в межлестничном пространстве. Долго так продолжаться не могло и мы ждали когда же противник решится на атаку.
    Зарядив, после очередного выстрела, свой " оленебой" я собирался заменить Сашку как вдруг увидел, что он, выронив "обрез", закрыл ладонью лицо и согнулся от боли. Предупредив противников о том, что " мы больше не играем", я подскочил к Сашке и попытался отвести его ладонь от левого глаза. Он не давал прикоснуться к лицу, присел на корточки и стонал.
      Когда к нам подошли все участники сражения, совместными усилиями удалось рассмотреть что у Сашки с глазом. Острыми торцами " катапулька " пробила под бровью левое веко, закрытое при прицеливании,   и застряла где-то внутри, около глазного яблока, оставив снаружи только часть своей дуги. Из-под века на щеку сочились два тоненьких ручейка крови. Народ замер от увиденного.
    Поскольку трамвировались мы часто и по разным поводам, то опыт поведения в подобных ситуациях у нас был и решение пришло довольно быстро. Ускоренным темпом мы повели Сашку на станцию "скорой помощи" , благо, до неё было 5 минут хода.
    Дежурный врач и медсестра в приёмном покое отнеслись к потерпевшему очень сочувственно. Нас выставили в коридор и около часа мы слонялись по двору, ожидая исхода операции.
    После операции Сашку отвезли в больницу, а нам приказали расходится по домам. Он вернулся домой через неделю с повязкой на глазу и без всякой надежды восстановить в полной мере зрение повреждённым левым глазом, стать не только лётчиком, но и вообще военным, обрекая себя, как нам тогда казалось, на серую и убогую жизнь гражданского человека.
      Кстати, ещё раз о доме, в котором мы жили.
      У дома явно была тайна. То, вдруг, на выступе фасада, из щели между облицовочными камнями, появлялся погреться на солнце небольшой уж, то заехавший во двор грузовик , проваливался один колесом в пустоту под землёй.
Я не говорю уже о громадном чердаке, на котором в густой тёмносерой пыли мы находили старые газеты на польском , какие-то листовки, а Витька однажды откопал за деревянной балкой перекрытия польский штык-нож.
    Поиски подвалов и подземных ходов велись нами постоянно. Особый ажиотаж возник после того, как в нашем дворе , из кладки в стене одного из заброшенных канализационных колодцев был изъят , завёрнутый в тряпку и промасленную бумагу шикарный " вальтер" с двумя обоймами .
      В переходах на первом этаже дома имелось несколько вечно закрытых маленьких дверей, но открыть их нам не удавалось.
      И вот, однажды, в последний день учёбы перед мартовскими каникулами, это случилось.
      Я вернулся со школы, переоделся и пошёл к Жеке, поскольку мы ещё вчера договорились пойти на чердак и снять с телевизионных антенн немного изоленты для курков наших " катапулечных " ружей. Жеки дома не оказалось. И я решил, прихватив фонарик, идти на " операцию" сам .
      Приоткрыв тяжёлую металлическую дверь, ведущую на чердак, я оказался на узкой площадке перед лестницей. И тут моё внимание привлекла щель между двумя ступеньками . Чисто автоматически, я лёг на лестницу и направил в щель луч фонарика. То, что я увидел, подняло у меня внутри волну жара.
    Я растерялся. Десятилетний мальчишка, как я мог совладать с собой !?
    В луч фонарика сначала попали какие-то плоские ящики, видимо от письменных столов, потом старые телефонные аппараты, потом печатные машинки и за ними, в углу, я увидел несколько прикладов. Оружие !
    Это была подлестничная кладовка.
    Я вылетел в коридор и бросился к Жеке домой. Его не было. Я понёсся к Витьке. Тот ушёл на свой радиокружок. Дуст тоже где-то пропадал. Что делать !? Делать-то, что !? Я метался по двору, по несколько раз обходил квартиры своих друзей. Меня уже начали спрашивать, что случилось.
    Не выдержав " напряга", я побежал домой. Дома был отец. Видимо, многое было написано на моём лице, потому что он тут же спросил, что случилось. И тут я не выдержал. Я сказал, что знаю где есть старые пишущие машинки .
    Это теперь я понимаю, что всё последующее было единственно правильным исходом для моей находки, а тогда мне здорово досталось от друзей за то, что я сказал обо всём взрослым.
    Милиция извлекла из тайника, после того, как его осмотрели сапёры, помимо ящиков с какими-то штампами и печатями, старых телефонов и печатных машинок , шесть карабинов со штыками. Два из них потом передали в исторический музей и мы ходили на них смотреть и пускать слюни, по поводу того, что это богатство нам не досталось. Хотя, конечно, это к лучшему...

    Однако, жизнь наша, мальчишья, шла своим чередом.
    Всё так же зимой мы уходили кататься на лыжах с дамбы около речки или в старый городской парк . Пробираясь по накатаной лыжне среди голых кустов и деревьев представли себя покорителями дальнего Севера или золотоискателями, как в рассказах Джека Лондона. Так же играли в хоккей на замёрзшем озерце, строили из снега крепости и неистово их штурмовали.
    Весна, полностью вступавшая в свои права в конце марта, радовала солнцем и многочисленными ручьями по которым можно было пускать самодельные кораблики с парусом из тетрадного листка и килем из старого лезвия. Переживая за судьбу своего судна, бежать вдоль потока и, при необходимости, помогать своему созданию преодолевать завалы. И если ему повезёт и он доберётся до основного русла, то проводить его взглядом, пока крохотный парус не исчезнет за очередным поворотом.
    Кроме того, весной, в конце мая начинались каникулы и тяготы школьного обучения на долгих три месяца уходили из нашей жизни.
   
    Лето было счастливейшей порой. Купание в речке, футбол и вообще все игры, которые мы могли придумать, включая " чижа" и " в государства", а также все виды боевых действий.
    Наша бурная деятельность прерывалась инициативой родителей, которые отправляли нас в туристические и пионерские лагеря, а также в другие места отдыха. На несколько лет, таким местом для меня стало село, в котором проживали родители отца – мои дед и бабка.
    Описать количество свободы, которое было мне предоставлено, - невозможно. Дед, крепкий , статный и, по-своему, красивый мужик, продолжал трудится на меловом карьере, чьи терриконы виднелись на горизонте, возвышаясь над грядой холмов, окружавших долину речки вдоль села. Бабка, миниатюрная и худенькая, почти оглохшая после войны в результате потрясения, вызванного потерей двух детей, весь день крутилась по хозяйству. Я же мог делать всё, что хотел.
    По громадному, изрезанному боковыми протоками, оврагу я подымался на гряду холмов. Склоны оврага состояли из меловой породы, прикрытой кустиками полыни. На дне оврага часто встречались "морские камушки" – разноцветная морская галька и я насобирал их, в виде коллекции, целую сумку. Иногда встречался " чёртов палец" – окаменевший панцирь ископаемого моллюска триллобита. Распаренный кипятком, он размягчался и его чешуйки применялись при заживлении резанных ран.
Иногда, на склоне, я замечал пласт мела, на котором виднелся ржавого цвета отпечаток большого листа папоротника. Поход по дну оврага очень напоминал путешествие в какую-то фантастическую страну. Хотя...Чего только не придумает мальчишеское воображение.
    У самого верха, боковой протокой, я поднимался до старого хода сообщения и по нему в немецкую траншею на самой гряде.Усаживался на оплывший от времени бруствер и мог часами смотреть на степь, с островком ярко зелёных камышей возле родника и тёмным пятном небольшой рощицы на горизонте. Лёгкий ветерок с запахом полыни и ещё каких-то трав, названия которых я не знал, шевелил траву и, казалось, что по этому травяному морю бегут мелкие волны.
    Помимо общения с природой, рыбалки на маленькой речушке с тёмной от торфа водой, мальчишеских игр и незначительной помощи бабке по хозяйству, основное время занимало чтение. У родственников, в посёлке , приблизительно раз в неделю, я брал новую книгу и окружающий мир надолго переставал существовать.
    Невероятные приключения Тома Сойера , рыцаря Айвенго и мушкетёров, рассказы и повести о последней войне, потрясающие путешествия и полёты на другие планеты – всё это было пережито вместе с героями. И оторваться было невозможно.
    Полтора месяца пролетали почти незаметно и в середине августа я возвращался в наш городок.
    Осень, конечно, была самой тоскливой порой. Дожди, сырость, пронизывающие ветра. Единственным подходящим занятием оставалось чтение, а из развлечений – сжигание куч опавших листьев и , вообще , костры, в которых можно было печь картошку и жарить на прутиках ломти хлеба.
    Этими слякотными вечерами, в кресле у старой печи были прочитаны величайшие книги детства. Чтобы достать некоторые из них, приходилось ждать неделями – такова была их популярность. Вот эти бессмертные произведения : "Остров сокровищ" Стивенсона, " Наследник из Калькутты" Штильмарка и "Одиссея капитана Блада" Саббатини .
    Кроме этой классики я поглощал объёмы из фонда " История" городской детской библиотеки. Сотрудница библиотеки, видя мою увлечённость, оказывала мне содействие и я, то оказывался в Древней Греции, то сражался в Древнем Риме за свою свободу вместе с гладиаторами, то плыл в неизвестную страну Туле вместе с Пифеем, то мальчишкой-индейцем боролся с завоевателями – испанцами. Страсти я при этом переживал совсем недетские.
    Если посмотреть на весь год в целом, то кроме сезонных изменений, явно выделялись три празничных дня. Последний день учебного года, Новый Год и день рождения.
    Окончание занятий создавало ощущение абсолютной свободы. Казалось, что впереди долгая и счастливая жизнь без всяких обязательств и с неограниченным свободным временем. И можно делать всё...
      Новый Год... Это надо пережить, чтобы почувствовать какой это был праздник.
Всё начиналось с появления ёлки. Высота потолков давала возможность устанавливать трёхметровую красавицу от которой долго исходил запах зимнего леса и свежей хвои. Потом наступал момент наряжания. Со шкафа снимали большой картонный ящик с ёлочными игрушками. Первой одевалась верхушка в виде, усыпанного " драгоценными камнями" , стеклянного шпиля . Потом развешивались огромные разноцветные стеклянные шары. Естесственно, что-то разбивалось. Потом игрушки помельче. Особенно мне нравилась одна : маленький, засыпанный снегом , домик со светящимися окошками. Потом, конфеты и мандарины в фольге. Потом вертикальные блестящие полоски станиоли и " снег " из комочков ваты. Последним под ёлку устанавливался полуметровый Дед Мороз и начиналось ожидание подарков.
    Как правило, дождаться двенадцати часов ночи не удавалось. И тогда утром следующего дня первым делом проверялось, что там под ёлкой. Под ёлкой находились подарки : свёртки и коробки. Один из таких подарков, 7-й том Детской энциклопедии, посвящённый истории, долго служил мне настольной книгой.
Помимо подарка, дополняли ощущение праздника громадный торт " Наполеон " , испечёный мамой, шоколадные конфеты и мандарины .
    День рождения очень походил на Новый Год подарком и сладостями. Только вокруг, кроме тебя, никто ничего и не праздовал. Но это был твой день и было очень приятно принимать поздравления. Мир , вдруг, на один день становился добрее.
    Поскольку речь зашла о праздниках, то должен заметить, что жизнь нас развлечениями не баловала. По телевизору смотреть нам практически было нечего .
Мультфильмы, которые показывали по трём существующим каналам, все были отмечены в программе передач и было их два-три в неделю. При показе какой-нибудь серии " Ну, погоди" на улицах городка детей не было. Изредка, может, раз в месяц, по телевизору можно было посмотреть детский фильм, но половина из их числа была непереносима. Другое дело, фильмы про войну ! Тут прощалось всё. И фантастичность сюжета , и никакое качество батальных сцен, и нереальность персонажей.
    Вообще, с кино дело обстояло проще. В городке было два кинотеатра : один новый, современный, с амфитеатром рядов кресел, второй размещался в здании бывшего театра. Кроме этого, в качестве кинотеатров повторного просмотра мы посещали клуб вагоноремонтного завода, который занимал красивое здание в центре города и имел зал мест на 200 и Дом офицеров в бывшем здании общества "Просвiта" с красивым большим залом и мягкими креслами.
    Фильмы, которые потрясли нас и навсегда остались, в нашем восприятии, непревзойдёнными шедеврами : "Это безумный, безумный, безумный мир " ,             " Операция Ы ", " Шурхенд – верная рука, друг индейцев " , " Чингачгук " ,                " Сыновья Большой Медведицы" , " Крестоносцы " ,   "   Призрак замка Моресвиль" , сериал про Питкина, весь Фантомас , " Кавказская пленница " , "Фанфан Тюльпан" " Три мушкетёра" , " Зорро" и, вроде, что-то ещё , но я уже не помню.
    Наиболее удачные, с нашей точки зрения, творения приводили к какому-нибудь повальному увлечению. То городок заполнялся граффити про Фантомаса или Зорро, то полосками с бахромой для штор украшались штаны и куртки, как бы под индейцев, то народ по дворам неистово фехтовал деревянными мечами и шпагами.
В общем, воздействие кинематографа было мощным и умноженное на детское восприятие, давало для взрослых совсем неожиданные результаты.
    Совсем особо среди редких развлечений находилось посещение кафетерия. В силу разных причин у нас на руках почти не бывало наличных денег более 20 копеек. Порция самого дешёвого мороженного в картонном стаканчике стоила 7 копеек, эскимо в шоколаде 11, а знаменитый пломбир – 13 . Чтобы хоть как-то сопоставить эти суммы с доходами взрослых, скажу, что моя мама, школьная учительница, получала около 140 рублей, а минимальная ставка уборщицы была 70 рублей.
    Раз – два в год у нас оказывались на руках деньги в виде подарка или кто-то экономил деньги, выдаваемые мамами на перекус в школьном буфете. При этом, мальчишка с рублём в кармане мог позволить себе очень многое. Практически, он был всемогущ. Например, на эту сумму он мог " погулять" в кафетерии в следующем объёме : двойной молочный коктейль с сиропом, три шарика мороженного, заварное пироженное с кремом внутри, пироженное "Бизе" без крема, стакан сока и кусочек пражского торта. После этого, походкой кролика, проглотившего удава, он мог гордо удалится и при удачном стечении обстоятельств купить на углу у мороженницы фруктовое мороженное. Однако, подобные "загулы" случались крайне редко.
    При особом желании, существовал ещё один источник дохода. Не дожидаясь милости от родителей, можно было в вечернюю пору прочесать группой городские скверы и , если повезёт, отыскать несколько пустых бутылок. 12 копеек за каждую в пункте приёма стеклотары было достаточной наградой за лазание по кустам . Я думаю, не стоит рассказывать как эти деньги тратились.
    И ещё одно. В нашем мире совсем не было места для девочек. То есть, вообще, не было понятно какой толк может быть от этих созданий, которые вместо того, чтобы устраивать взрывчики, носится на велосипеде или играть в футбол, зубрили уроки, вечно шептались и хихикали, постоянно огрызались при разговоре с мальчишками, что-то тайком писали в разукрашенных блокнотах и лезли в мелкое пионерское начальство. Как можно было так неинтересно и скучно жить !?

      Весь этот привычный мир перестал существовать в одно лето.
      На летние каникулы, как всегда, я уехал в село, а когда вернулся, то оказалось, что мы переехали в другую квартиру в двухэтажном старом польском доме. Это была настоящая квартира. С ванной и туалетом, с громадной кухней, двумя большими комнатами и телефоном.
      Старше меня на год, сразу как-то повзрослевший Жека, ушёл в другую компанию. Витька с головой нырнул в своё радиолюбительство, Дуст вместе с мамой переехал в дргую квартру, а потом и вовсе уехал из городка . Мы встречались в школе, но говорить было всё больше не о чем.
       К Игорю, у которого в квартире мы испытывали водородный двигатель, с вьетнамской войны вернулся отец. У отца был боевой опыт , а война там была жестокая и вьетнамцы, в отличии от сирийцев и египтян, при отражении воздушных налётов не убегали с позиций, а сражались до последнего у крупнокалиберных пулемётов , в кабинах "Шилок" и пусковых установок ЗРК. Его, как ценного специалиста, перевели в Питер, на преподавательскую работу. Игорь переехал в большой город.
      Да и у меня появились другие интересы и я на несколько лет погрузился в математику и физику.Началась подготовка к получению высшего образования. А как иначе ?

      Пройдёт десять лет. Юношей-лейтенантом я приеду в штаб ВВС округа за направлением к месту службы. Удивлению моему не будет предела, когда в графе "Место назначения" я увижу название городка моего детства.
      Выйдя из автобуса на привокзальной площади, я с изумлением обнаружил, что у кафетерия новая витрина, а вокзал давно не ремонтировался. Получив в комендатуре направление в офицерское общежитие и устроившись на новом месте, я быстренько переоделся в "гражданку" и пошёл смотреть свой городок.
    Была суббота, завтра выходной день. На службу мне только в понедельник.
    Всё стало маленьким, каким-то серым и запущенным. Наш дом стал ниже, забор со старинными кованными решётками исчез, тротуар вдоль него стал шире и ощущения "своего" не возникало. Внутри дома всё было перестроено . Осталась только столовая на первом этаже.
    Я постучался в двери женькиной квартиры. Мне открыла старушка, в которой я еле узнал женькину маму. Она меня не узнала. Коротенько рассказала, что Жека окончил военное авиационное техническое училище и на третьем году службы сильно обгорел при аварии на аэродроме. Но в армии остался.
    Та же история повторилась дома у Витьки. Как же быстро постарели матери! Витька так же закончил военное училище, только связи, и служил где-то в Поволжье.
    Зайдя в особняк к однокласснику Олежке, который когда-то лихо подорвался у себя в сарае, я никого не застал и только от соседей узнал, что в прошлом году Олежка приезжал в гости к маме. Он также офицер, сапёр, служит в какой-то глуши в Забайкалье.
    Побродив по городку, я понял, что время всё разметало, разнесло и присыпало забытостью . Да и сам городок казался теперь глухой провинцией, неспешно ворочающейся в череде своих мелких проблем и забот.
    По дороге в общежитие я зашёл в "Пельменную" недалеко от площади, взял себе двойную порцию, расползающихся по тарелке, пельменей, 150 граммов водки и устроившись за плохо вымытым пластиковым столиком у окна, посмотрел в это окно, на мужиков за соседними столиками и выпил залпом, помянув, навсегда ушедший мир своего детства.
 Комментариев : 12, Просмотров : 3072
Профиль Комментарии 

Нимрод (опять рассказ от Хоука )
Blackhawk

Это место дышит историей.
    По одну сторону от дороги, за проржавевшим проволочным забором – Кейсария Филиппова, или, вернее, то , что от неё осталось, что впоследствии было раскопано археологами и что сейчас покрыто травой , выгоревшей до соломенного цвета. От творения Филиппа, сына знаменитого Ирода и современика Христа, почти ничего не осталось. Что делать ? Время ...
    По другую сторону - два тысячелетия Баниаса . Остатки колонн, приятный шум бегущей воды и загадочность грота.
    Здесь, в долине, ещё не чувствуется настороженная мощь гор. Грозной неровной стеной они возвышаются на востоке. На одном из волнистых хребтов, как город-призрак, виднеется, в лёгкосерых тонах, Нимрод . Только тренированный глаз может заметить его на фоне светлокофейных гор. Но, он- там , в вышине. Немой, постаревший страж этих земель. Обезоруженный и наполовину разрушенный страшным землетрясением.
    Наш путь туда – наверх, к старой крепости, повидавшей на своём веку не одну тысячу очень разных людей : убийц, религиозных фанатиков, купцов, солдат, жестоких кочевников, властителей и нищих. Все они побывали у её стен и редко кто из них оставил там свой след. Всё они исчезли во времени. И сейчас уцелевшие стены со снисхождением глядят на суетливых посетителей, прекрасно зная , что исчезнут и эти, как исчезли те, кто им предшествовал.
    Здесь всё дышит историей.
    Даже огороженные старые минные поля, глядя на которые, почему-то не верится, что в сухих кустах и в сгоревшей на солнце траве кроется смерть.
    Сейчас конец октября. Осталось совсем немного до первых дождей, после которых многие маршруты здесь станут непроходимы из-за липнущей к обуви грязи и бушующих в узких ущельях потоков. Скоро здесь всё изменится.
    Свой маршрут я составлял по карте и по памяти. Всё получалось неплохо. От Баниаса по зелёной маркировке - вверх к крепости Нимрод. Осмотр . Далее, чёрная маркировка по ущелью вверх, к поселению Неве Атив, потом по красной - к верховьям ручья Сион и спуск по нему обратно к Баниасу. Кольцевой маршрут протяжённостью около 20 километров и продлжительностью в полтора дня. Высоты от 500 до 1400 метров над уровнем моря. Из всего предстоящего меня настораживал только спуск по Сиону, поскольку он не был маркирован и значит там почти никто не ходил и что там реально – неизвестно. Запросто может быть камнепад в джунглях.
    Я не первый раз уходил на Голанские высоты и приблизительно представлял, что мне предстоит.
    Как заведено в нашей жизни, за несколько дней до выхода всё изменилось. У меня появился спутник. Десятилетний Йонатан, коротавший своё свободное время занятиями тэкван-до, плаваньем, катанием на велосипеде и скэйте. Теперь он решил попробовать себя в горном маршруте и заодно развлечься осмотром старой крепости.
    Родной язык у Йоныча – иврит, поэтому он говорит по-русски, переводя с иврита . Как водится в таких случаях, шесть падежей и средний род местоимений либо игнорируются, либо страшно перепутываются. Но для мальчишки это нормально, поскольку эти особенности русского языка " сносят башню" у всех для кого он не родной и кто пытается его изучать.
    После того, как Йонатан декларировал свои намерения, я ещё раз внимательно посмотрел карту и наметил пару резервных вариантов сокращения маршрута. Так. На всякий случай.
    Вечером перед стартом Йонатан сам собрал свой рюкзак, упаковав в него необходимые вещи и питание. Пристрастия к пище у него специфические и поэтому я не знал, что он там себе приготовил в дорогу. Моей задачей было купить и нести 12 литров воды. 2 для сухого питания и 10 для питья.
    Как бы там не было, но сейчас, в пятницу, в 11.40 мы застёгиваем на себе рюкзаки и начинаем свой путь по асфальту вдоль Баниаса, туда, где возле дыры в проволочном заборе национального парка начинается наш маршрут.
    Начинается он лихо. После двухсот метров тропа ныряет опять через проволочное заграждение , только теперь на территорию парка, в который платный вход. Мы решаем не нарушать закон и продолжаем двигаться прямо и чуть правее, пока тропа не приводит нас к ступенькам на склоне. В запале старта мы начинаем подниматься над Баниасом. Подъём крутизной под 45 градусов, ступеньки местами присыпаны краснокоричневой глиной и к моменту, когда слева сзади открывается панорама прудов и смотровой площадки, Йоныч решает, что настало время переодется и, вообще, глотнуть воды.
    Мы доходим до ближайшей тени под старой оливой, с, перекрученым временем и невзгодами, стволом. Баниас перед нами как на ладони. Грот, фундамент храма , старая мечеть, как будто врезанная в почти вертикальный склон, а левее долина ручья Хермон. Несмотря на восклицания посетителей, здесь тихо и покойно и это одно из тех немногих мест, где хочется сидеть не шевелясь и наслаждаться покоем.
    Йоныч, сделав все свои дела , начинает скакать по валунам, взбираться выше по тропе и это первый признак, что надо продолжать путь.
    Тропа по плавной дуге мы выводит нас на вершину склона, над Баниасом, но мы уже не видим его и, найдя пересечение нашей тропы с необходимой зелёной маркировкой, поворачиваем направо, к Нимроду.
    Хребет, по волнам которого вьётся наша тропа, периодически закрывает крепость и тогда мы видим перед собой только короткий участок склона в валунах, низкорослые деревья с кривыми стволами и сгоревший на солнце колючий кустарник.
    Расклад на этом участке простой. 2 километра по карте, около трёх на местности. Мы находимся на высоте 430 метров над уровнем, а Нимрод на 760-810. Относительно пологие участки чередуются с крутыми, но без скалолазания. Просто надо идти. Неспеша, следя за дыханием.
    На мне груза около двадцати килограмм и поэтому ходьба не представляет особой сложности. Это, конечно, не 40 и не 50, с «сыпухой» под ногами. И если ударят сверху со склона и сразу не попадут, то можно запросто упасть за вон тот валун, отстегнуть рюкзак, перекатиться вправо за очередной камень, дать вверх по склону пару коротких очередей, чтобы отвлечь их внимание от тропы, опять перекатиться и постараться рассмотреть откуда этот гад стреляет.
    « Чёрт знает что лезет в голову» , - подумал я и тут же в кармане жилета- разгрузки завыл мобильник.
    - Серёж, ты где ? , - совсем к месту спросил Йоныч.
    - Я немного выше тебя, остановился и жду.
    - А куда тут идти ? Я тебя не вижу.
    - Иди по тропе и смотри на зелёную маркировку на камнях. Она тебе покажет путь.
    - А что такое маркировка ? – совсем убил меня Йоныч.
    - Полоска краски. Их там три. Две белые и посередине зелёная.
    - Ничего тут такого нет.
    Я снимаю рюкзак, залажу на ближайший валун и с него вижу метрах в пятидесяти ниже голову Йоныча. Машу ему рукой и Йоныч пытается пробраться ко мне по прямой. Через несколько метров он останавливается между двух кустов колючек. Прыгая с валуна на валун, я добираюсь до Йоныча, забираю его рюкзак и мы вместе возвращаемся с тому месту на тропе где я оставил свой .
    Пот капает у Йоныча с кончика носа, лицо красное и он часто дышит. Я понимаю, что для десятилетнего мальчишки это нагрузка на пределе его возможностей. Но Йоныч мужественно молчит. Предлагаю ему отдохнуть, поскольку ясно, что быстрее он идти не может. Да, в общем-то, и не за чем.
    Йоныч залазит в свой рюкзак, извлекает оттуда круглый высокий картонный стакан с хрустящими палочками и жидким шоколадом. Решение верное, поскольку мы не завтракали. Удивлённо и несколько ошарашено оглядываясь вокруг, он неспеша перекусывает, а я, хлебнув воды и закурив, рассматриваю окрестности.
    Мы сидим спиной к крепости. Справа, за ущельем ручья Говат, отрог горы на котором видны остатки старой сирийской кабельной станции. Слева - долина со «змейками» 99-го и 989-го шоссе. Наклонившись, чтобы спрятать под камушек окурок, я замечаю, слегка присыпанную землёй, рыжую гильзу. Тру её донышком о джинсы, пытаясь разглядеть маркировку,но рассмотреть ничего не удалось. Какие-то непонятные чёрточки вместо номера партии, года изготовления и кода завода. Калибр 7,62, но не от "калаша" . Значит, кто-то из наших . Я ещё огляделся вокруг, но ничего больше не нашёл.
    Йоныч, закончив трапезу, внимательно осмотрел гильзу и с важным видом засунул её в карман.
    Я даже не предлагаю Йонычу разгрузить его рюкзак, поскольку он человек самостоятельный и целеустремлённый и раз он решил, что будет тащить этот вес, значит так и будет.
    Мы продолжаем подъём в ритме, наиболее подходящем для мальчишки. Пологие участки проходим без перерыва, а на крутых отдыхаем посередине и в конце. Йоныч, пару раз теряя меня из вида, тут же звонит мне по мобильнику. Что поделаешь ? Всё-таки, ребёнок.
    Крепость с каждым нашим переходом становится всё ближе и ближе.
    После отдыха перед последним подъёмом Йоныч уходит первым. Находит пролом в проволочном заграждении и первым поднимается на автомобильную стоянку на площадке перед современным входом в крепость.
    Это площадка перед западной и северо-западной башнями. Участок стены между башнями разрушен землетрясением и с этой точки крепость не выглядит очень грозной.
    Несмотря на то, что мы проникли на территорию национального парка с неожиданной стороны, нас тут же вычисляют и вместе с квитанцией об оплате мы получаем неплохой буклет с рекомендованым маршрутом осмотра крепости. Как-никак, а у объекта 420 метров длина и ширина от 60 до 150 метров. Правда, рюкзаки на входе оставлять не разрешают. Ну и правильно! Мы их в середине крепости бросим.
    Арочные крепостные ворота в северо-западной башне позволяют войти двоим, или въехать всаднику или небольшой повозке. Не более того. В опорах - пазы для опускающейся решётки, в стенах - ниши для бревна, служащего засовом. Вход параллельно стене, а не фронтально. Поэтому при попытке их выломать или поджечь, пытающийся сделать это, оказывается под обстрелом лучников с самой башни, со стены справа, со стороны не защищённой щитом и с западной башни, которая располагается на расстоянии действенной стрельбы из лука. Более того, даже пройдя ворота, нападающий упирается ещё в одну стену, а с башни напротив каждый лучник продолжает выпускать по 10 стрел в минуту. А для каждого нападающего может оказаться достаточно и одной...
    У основания башни – нагромождение блоков, рухнувших сверху. Этот каменный хаос скрадывает истинную высоту стен и башен. Кроме того, уровень земли, конечно, был ниже. Да и площадки перед стеной не было...
    Мы оказываемся во внутреннем дворе крепости. В соответствии с рекомендуемым порядком, поворачиваем вправо и идём к западной башне. Во внутреннем дворе, слева от нас угадываются остатки каких-то построек. Судя по состоянию руин, едва ли они раскапывались. Прямоугольные каменные блоки, остатки ступенек, высохшие на солнце кусты колючек .
    Справа, вдоль стены выставлены образцы внутреннего оформления башен с крупной арабской вязью. Мы оставляем рюкзаки и чуть спускаемся к западной башне.
    Самое интересное внутри башни, куда ведёт винтовая лестница. Огромный, как для башни, зал. Светящиеся солнцем, узкие и высокие бойницы. Сектор обстрела захватывает и подножье башни, и соседний участок стены,и склон перед стеной. В башне уцелело три яруса , плюс те, кто на крыше, плюс те, кто на стене. Между башнями метров 60. Значит, могли обстреливать и с соседней башни. То есть одновременно по этому участку стены могли стрелять десятка два лучников. 200 стрел в минуту. Какой тут штурм ?!
    Освещение зала через бойницы, высокие потолки и крупные блоки стен создают фантастическую обстановку и уходить не хочется. Но впереди у нас ещё много чего...
    С нижнего этажа башни мы попадаем в миниатюрный внутренний дворик и через него в резервуар для воды. Это громадный зал с частично разрушенным арочным перекрытием. Вдоль левой стены идёт уступ, а у дальней стенки лестница наверх, на поверхность. Объём резервуара позволяет запасать 500-600 кубических метров воды. Это на год на полтысячи человек. Не слабо. И это в местности, где количество осадков достигает 1000 миллиметров в год.
    Местами на стенах сохранилась штукатурка. Это понятно. Воду, от сезона дождей до сезона, необходимо сохранить, не дать зацвести и стать рассадником болезней.
    Ошеломлённые этим подземельем, мы останавливаемся на уступе и потом медленно поднимаемся по лестнице, наверх, на поверхность.
    Следующий объект, в который мы попадаем , является, единственная в системе фортификации крепости, полукруглая башня. Все остальные прямоугольные. Полукруглая башня обладает тем преимуществом перед прямоугольной, что в ней нет "мёртвых зон" на углах. Если правильно разместить бойницы с перекрывающимися секторами обстрела, то к круглой башне не подступишься.
    В прорезь одной бойниц башни я увидел внутренее строение стены. Оказывается, внутри стены, вдоль второго ряда бойниц, проходила галерея и воины могли перемещаться , оставаясь невидимыми противнику.
    Йонычу явно надоела вся эта фортификация и он занялся любительским скалолазанием. Место для этого он выбрал не совсем удачно, поскольку надписи на щитах честно предупреждали о том, что лазить по стенам опасно ввиду возможного коллапса . Мои предупреждения о том же, приносили кратковременный и неполный результат.
    Отвлекло его от этого занятия появление на стене животного, которое напоминало морскую свинку размером с кота. Короткая коричневая шерсть, симпатичная мордочка, короткий хвост. Неспеша, я бы сказал чопорно, по-английски, животное прошло по кромке стены, равнодушно посмотрело на нас, спустилось вниз и исчезло в кустах у подножья стены.
    Йоныч оторопел от такой наглости и долго смотрел в кусты, надеясь обнаружить этого неожиданного посетителя. Процесс был прерван моим приглашением осмотреть цитадель.
    Хребет, на котором расположен Нимрод, ориентирован с юго-запада на северо-восток. Цитадель же несколько повёрнута и её ось практически ориентирована с юга на север. Шесть квадратных башен соединены короткими отрезками стен. Со стороны внутреннего двора крепости прорыт ров, достигающий скального основания, на котором стоят башни. Сделано это во избежание подкопа. Ведь именно подкопы под башни успешно использовались при захвате замков крестоносцев.
    На башни цитадели ведёт тропа, круто вьющаяся среди каменных блоков и деревьев. Внутри цитадели раскопаны только фундаменты строений и по этим остаткам трудно представить себе что же здесь находилось.
    Но цитадель интересна другим. Со смотровых площадок весь регион как на ладони. От ливанской границы на западе до хребтов массива горы Хермон. Вся долина Иордана у ног. Здесь можно стоять и смотреть весь день.
    Глянув на часы, я с удивлением обнаруживаю, что уже 16.40 и через час тут будет темно. А нам ещё искать место для ночёвки, ставить палатку, готовить ужин и всё это желательно сделать в светлое время суток. Со всей беспощадностью встаёт вопрос : " Куда идти ? " .
    С северо-западного угла цитадели я просматриваю ущелье, по которому должен был пролегать наш маршрут, посёлок Нэвэ Натив на выходе из ущелья и хребет по которому мы должы возвращаться в Баниас. Учитывая темпы нашего движения сегодня, о выбранном маршруте не может быть и речи. Мы никуда в этом случае не успеем. Значит, предстоит импровизация.
    Сейчас выходим за пределы национального парка, сворачиваем налево и по синий маркировке спускаемся в ущелье к руслу ручья Говат . Там ищем место. Поскольку склоны в деревьях – дрова должны быть. Но не значит обязаны.
    Йоныча мало волнуют проблемы постановки лагеря, поскольку мы ещё не посетили подземный ход под северо-западной башней у крепостных ворот. И мы направляемся туда. Тем более, что это по направлению к выходу.
    Осматривать северную часть крепости мы не стали, так как она защищена лишь частично. Крутой, местами отвесный или с отрицательными углами наклона, склон ручья Говат не оставлял нападающим никаких шансов подняться к крепости.
    Вообще, " подземный ход " – это сказано с преувеличением. С северной стороны западной башни раскопан вход в башню в виде прямоугольного дверного проёма высотой немногим более полтора метра. Затем путь ведёт в небольшой зал, а оттуда во узкой каменной лестнице на галерею с бойницами. Галерея очень высокая , с арочным перекрытием, на котором виден ряд камней, сдвинутых землетрясением. Выход – прямо к городским воротам с внешней стороны. Так что в крепость по этому ходу попасть было довольно проблематично.
    На лестнице мы сталкиваемся с толпой в несколько десятков посетителей. Данная встреча подстёгивает нас и мы, помахав на прощание служителям рукой, уходим к въездным воротам по асфальтовой дороге вдоль стены.
    Из многочисленных бойниц в башнях на нас никто не смотрит, никто нас не окликает. Сероседые камни равнодушно смотрят на нас, на окружающие горы, на долину, погружающуюся в закат и я чувствую, что у этих камней есть только одна забота - это время, их исконный враг.
    За воротами с будкой охранника мы сразу сворачиваем налево, на тропу с синий маркировкой и тут же начинаем спуск в ущелье. Хорошо накатанная тропка вьётся вниз, вниз и вниз. Всё как в жизни. Как тяжело мы набирали высоту и как легко мы её теряем !
    Солнце уже укатилось за хребет, к тому же мы стремительно снижались и поэтому темнело вокруг нас довольно быстро. Склон, по которому мы шли представлял собой старую террасную систему земледелия. Местами террасы размыло паводками, местами они разрушились от времени. Всё это густо поросло старыми оливами, судя по состоянию и толщине ствола, давно отметившими своё столетие, и каким-то деревцами с желудями в виде плодов. Этими же желудями, оливковыми косточками и опавшими листьями была покрыта земля в промежутках между деревьями.
    Вся эта ботаника занимала меня постольку – поскольку. Намного важнее было другое. Горизонтальной площадки, достаточной для палатки и очага – не было. Вернее, с тропы я ничего подходящего не видел. Понимая, что так можно пролететь до самого ручья, я решил останавливаться в первом же более менее подходящем месте.
    За очередным поворотом тропы, у камня с сине-белой маркировкой, справа ,мелькнула небольшая полянка. Сбросив рюкзак на тропу, я пополз наверх на террасу. Да, места под палатку хватит. Очистим место от камней, из них сложим очаг. " Сушняка " вокруг – завались. Спускаюсь к рюкзаку и волоку его на выбранную площадку.
    Йонатан, как и в большинстве случаев, выбирает свой путь и пока я очищаю площадку от камней и распаковываю рюкзак, он пыхтя и кряхтя лезет на вертикальную стенку террасы высотой около двух метров. Наконец, он появляется в стойбище.
    Вместе мы устанавливаем палатку, растилаем в ней спальники и коврики, формируем из пакетов с вещами изголовья и вообще – " строим дом ".
    Ещё через четверть часа мы сидим у небольшого костра, на краю которого воткнут ковшик из нержавейки с литром воды. Вокруг нас – темень.
    Йоныч, притихший и, видимо, уставший , смотрит на огонь. Неожиданно он сообщает мне :
    - Знаешь, а дома думается лучше, чем здесь.
    - Это почему же ? По-моему, как раз, здесь, у костра, в тишине и думается лучше всего.
    - Нет. Дома лучше.
    - Ты что, Йоныч, домой хочешь ?
    - Да.
    Тут до меня доходит, что Йоныч, никогда не ночевавший, практически в одиночку в полевой обстановке, просто ошарашен происходящим. Поддерживая костёр и периодически проверяя, закипела вода или нет, я стараюсь всё время говорить с Йонычем, чтобы отвлечь его от мыслей о доме, о любимом телевизоре и о мультиках, которые сейчас крутятся по его любимым каналам.
    Наконец вода закипает, я разливаю её по формочкам с сухим питанием : кускус у Йоныча, рассольник и картошка пюре с грибами у меня. Пока ужин
" заваривается " , Йоныч находит новый объект для наблюдения. Это звёзды.
Над нами только небольшая полоска ночного неба. Всё остальное скрыто верхушками деревьев и противоложным хребтом.
    - Посмотри, какие звёзды большие ! – неожиданно говорит он мне.
    - В горах всегда так, Йоныч.
    - А почему ?
    - Воздух чище, чем в городе и атмосферы меньше . Свет от звёзд меньше рассеивается . – отвечаю я ему, стараясь держатся в понятных ему категориях.
    - Как атмосферы меньше ? – удивлённо спрашивает Йоныч. – Нам что, труднее дышать ? Я не чувствую, что нам труднее дышать.
    Я не нахожу, что ответить на это умозаключение и мы приступаем к ужину. Йоныч ковыряясь ложечкой в еде, то замирает, глядя на огонь, то, подняв голову, в который раз смотрит на звёзды.
    Гастрономический апофеоз мы завершаем зелёным чаем, который Йоныч пьёт первый раз в жизни. Что самое удивительное - он ему нравится. Поправив здоровье, Йоныч достаёт свой мобильник и начинает гонять, встроенные в него, игры. Периодически он отрывается от этого занятия и просит меня сделать костёр побольше. Делать это совсем нетрудно – сухих веток, толщиной в руку, здесь хватает.
    Я закуриваю и полулёжа устраиваюсь на своём пустом рюкзаке. Хорошо !
    Ещё через полчаса Йонычу надоедает играть и он начинает распрашивать меня за жизнь. Особенно о местах по которым я путешествовал. При этом количество вопросов у него нарастает в геометрической прогрессии.
    Поддерживая такую вот светскую беседу, мы не замечаем как время переваливает за 21.00 . Йоныч начинает предпринимать попытки занять у костра горизонтальное положение. Не дожидаясь пока они увенчаются успехом и мне придётся запихивать в спальник беспробудно уснувшего мальчишку, я предлагаю Йонычу перебраться в палатку. Йоныч, с трудом удерживая глаза в открытом состоянии, выдвигает ответное предложение сделать это вместе.
    В 21.20 я в последний раз за этот день взглянул на часы и мы с Йонычом отправились в дивный мир сна.

    Я проснулся на рассвете от того, что кто-то тяжело топал вокруг палатки, шурша листвой и также тяжело вздыхая. Одновременно с треском растёгиваемой "змейки" , снаружи раздался грозный хрюк и топот. Я выглянул наружу.
    Таких монстров я видел только в далёких украинских сёлах. На верхней террасе, повернув голову в мою сторону, стоял громадный кабан в серокоричневой короткой шерсти . Метра полтора в длину, необъятный, с короткими тёмножёлтыми клыками, торчащими по обе стороны пятака.
    Мы встретились с ним взглядом и чудовище, возмущённо хрюкая, понеслось вверх по склону. Некоторое время я ещё слышал треск веток под копытами, хрюкание, временами переходящее в визг на низких тонах, а потом всё стихло.
    И стало не до сна.
    Одевшись, я выбрался наружу, раздул угольки в костре, прикурил и тут увидел что всё вокруг палатки перерыто и в небольших лунках. Видно мы поставили палатку прямо на обеденном столе у этого хрюши. Хорошо, что Йоныч его не видел, а то реакция могла быть не предсказуемой. Тем более, что свинка была раза в два больше самого Йоныча.
    Сварив себе крепкий кофе, я разбудил Йоныча и рассказал ему о посетителе .
Глаза у Йоныча округлились и по естественной утренней нужде он далеко от палатки отходить не стал. Я ещё раз подумал о том, что хорошо,что пути Йоныча и кабана не пересеклись.
    Мы продолжаем спуск, когда солнечный свет уже заглянул в ущелье. Перед выходом, я забираю у своего спутника немного груза, подтягиваю ему лямки рюкзака и фиксирую их. Засовываю в боковые карманы своего рюкзака полуторалитровые бутылки с водой и мы стартуем.
    Через десять минут мы достигаем русла и теперь наш путь лежит вдоль него, по чёрной маркировке.
    Русла, в общепринятом понимании, как такового – нет. Есть очень узкое ущелье, не более пяти петров шириной, в обрамлении отвесных склонов с оползнями и скальными выходами, забитое хаотически расположенными валунами высотой до двух метров. И по всему этому мы сейчас будем спускаться. Опасность здесь одна – вывихнуть или сломать ногу или руку.
    Я невольно смотрю на кроссовки Йоныча и замечаю, что они свободно сидят на ногах, а это здесь недопустимо. Йоныч соглашается, чтобы я перевязал ему шнурки. Затягиваю шнуровку потуже и обвязываю оставшуюся часть шнурков вокруг стопы. Так то лучше.
    Наше движение принимает очень своеобразные формы. Короткий, относительной прямой участок. Завал из валунов. Протискиваемся между двумя "чемоданами" и спрыгиваем вниз. Или, найдя, небольшие уступы или промоины, аккуратно ставя ногу, спускаемся вниз. Опять прямой кчасток. Опять завал.
    Йонатан, в силу своего понимания обстановки, старается идти не тем путём, которым иду я. Самовыражается. В тех местах где есть обходы по склону , всё равно - лезет напрямую через завал.
    Продолжается это до тех пор пока мы не подходим к первому " водопаду" . Высота каменной гряды около четырёх метров. Я ухожу к правому склону, где есть спуск. Йоныч заглядывает вниз, что-то там рассматривает и нехотя следует за мной. Наконец-то.
    Мы движемся со скоростью не более километра в час. Иногда сверху с одного из двух склонов слетает мелкий камушек. Кто-то там ходит, наверху. В одном месте мы натыкаемся на несколько перекрученных пластиковых трубок для подземного орошения. Рядом , у подножья склона, куча глины от оползня. Стащило сверху. А там есть что тащить.
    В этот раз гряда валунов была не очень высокой. Метра два. Я втиснулся между двумя глыбами, упёрся в них руками, опустился до тех пор пока ноги не коснулись выступов и спрыгнул вниз. На всякий случай оглянулся.
    Йоныч, подойдя к спуску, зачем-то снял рюкзак, кинул его вниз, пролез между валунами, нашёл зацепку на правом и потянулся. Со стороны казалось, что он пытался обнять глыбу. Левой ногой он искал опору на валуне. Но опоры не было.
    Я не успел и шага сделать к мальчишке, как Йоныча оторвало от камня и он, широко раскинув руки, упал спиной на плоский камень внизу.
    Тут же вскочил и заметив меня , спросил :
- Ты видел как я упал ? Так как нас учат падать на тэкван-до.Раскинув руки. Если бы не занятия , я бы мог знаешь как ударится .
    Я промолчал, потому что поднявшаяся внутри волна жара ещё не спала.
    Йоныч подобрал свой рюкзак и, не глядя на меня, пошёл дальше, вниз. Это был последний случай, когда Йонатан шёл своим путём. Всё дальнейшие препятствия мы проходили вместе.
    В одном месте, на очередном " водопаде " , Йоныч полез смотреть, как там высоко, а я, заметив тропу на склоне, пошёл в обход . Пройдя полсотни метров, я не увидел Йоныча за собой. Наученный предыдущим случаем, снял рюкзак и пошёл назад налегке. Не успел я пройти и половину пути, как громко завизжал мой мобильник. Звонил Йоныч с традиционным вопросом где это я нахожусь.
    Я нашёл пацана в задумчивости перед валунами " водопада" , но на этот раз место было такое, что даже дна не было видно. С большой неохотой Йоныч пошёл в обход по тропе.
    Через несколько часов такого спуска ущелье несколько меняет свой характер.
На обоих склонах появляются горизонтальные площадки. В русле уже не встречаются двухметровые "чемоданы" . Они просто не докатились сюда . Стало намного светлее, ущелье расширилось до десятка метров. Мы явно выходили на свободу.
      Мы уже шли по небольшой рощице, когда прямо на тропе поднялась из зарослей могучая корова. Я бы удивился намного меньше, если бы это был дикообраз, косуля или тот же кабан. Но корова ! В этих местах. Это уже беспредел. Обходим животное по руслу, поскольку оно и не собирается уступать нам дорогу. Как она тут ? Без воды.
      Совсем неожиданно для себя мы выходим к старой асфальтовой дороге, ведущей в милитари зону, куда, конечно, нам вход запрещён.
    На Йоныча вид асфальта подействовал по-своему и он начал бомбить меня вопросами когда мы начнём ловить тремп. Запас по времени у нас был огромный . Если нас сейчас подберут, то нам предстоит 5 часов сидеть на автостанции в Кирьят Шмона, ожидая свой автобус на Иерусалим. Поэтому я предложил Йонычу пройтись 2 километра до перекрёстка, где возможностей поймать машину, конечно, больше, чем здесь, на просёлочной дороге.
    Йоныч внял моим аргументам и мы пошли выписывать петли по 99 национальному шоссе. Этот участок производит на человека, впервые попавшего в эти края, надолго запоминающееся впечатление. Во-первых, по причине красоты долины, во-вторых, сплошными минными полями по обе стороны дороги.
      На спуске к перекрёстку, справа, на вершине холма – остатки сирийских укреплений. Взорванные бункера, колючая проволока на металлических стойках в три ряда, оплывшие окопы и капониры.
    Йонычу не до этих свидетелей войны. Шоссе превращается для него в новую игрушку. Он идёт, разговаривая сам с собой, внезапно присаживается, чтобы рассмотреть что-то в придорожной траве, потом достаёт мобильник и начинает играть прямо на ходу. При этом всём он не пересекает разделительной жёлтой полосы, отделяющей нас от проезжей части. Дорога здесь неширокая, нравы местных водителей – известны, так что подобная предусмотрительность с его стороны весьма кстати.
      К моменту, когда я подхожу к перекрёстку, Йоныч отстаёт метров на двести. Ему явно не до меня. Он уже в своём мире.
      Я достаю панель солнечной батареи размером с книжку и выставляю её на солнце вместе со своим мобильником для зарядки. Потом достаю упаковку галет и располагаюсь в тени.
      Йоныч, с удивлением посмотрев на солнечную батарею, тут же полез за своим мобильником, чтобы проверить, а не надо ли и ему тоже подзарядится. К его сожалению, оказалось, что не надо и он, бросив свой рюкзак в придорожные кусты, также принялся обедать своими палочками с шоколадом. Периодически он отрывался от этого занятия и спрашивал когда я начну ловить трэмп.
      Я предложил Йонычу пройти ещё несколько километров до ресторанчика в кибуце Дафна, в котором точно есть мороженное. Йоныч задумался и потом дал своё согласие.
       Мы ещё повалялись в тени после чего, совсем неспеша, двинулись к кибуцу Дафна. По дороге нам попался легендарный кибуц Дан в котором, в своё время, люди жили и работали под обстрелами.
      Ресторанчик в Дафне был не только открыт, но и переполнен. Я сам полгода назад попробовал здесь форель – гриль и остался очень доволен. Сейчас, мы отрывались по очень скромной программе. Йонычу – шоколадное мороженное, мне – ледяную банку пива.
    Усаживаемся на лужайку с зелёной травой на берегу ручья и, глядя на текущую воду, потребляем каждый свой продукт.
    Внезапно Йоныч замирает с открытым ртом и пластиковой ложечкой с мороженным в руке. От берега, медленно перебирая лапками, в воду, на глубину, уходит краб величиной в ладонь. Он останавливается под водой в метре от берега и смотрит на нас также как и мы на него. Йоныч отмирает, поворачивает ко мне голову, убеждается в том, что я тоже вижу краба и продолжает следить за существом, поглощая мороженное и изредка промахиваясь ложкой мимо рта.
      Йоныч " сломался " в 4-х километрах от Кирьят Шмона, возле автобусной остановки. Я подумал, что после спуска и 8-ми километров по шоссе, наверно, большего и не надо ожидать от десятилетнего мальчишки. Он и так, молодец.
      50 минут мы ловили тремп. Нас никто не брал. Люди в машинах проносились мимо нас, смотрели сквозь нас, всем своим видом показывая, что им не до нас. Молодёжь, вообще, никого не замечала на обочине и ничего не слышала из-за "бум-цы, бум-цы", заливавших грохотом не только салон машины, но и окрестные поля.
      И только одинокий таксист, неизвестно как попавший в это место в это время, за 5 долларов и за 5 минут доставил нас на автостанцию.
      
      Автобус, летящий по ночному шоссе, похож на космический корабль. В салоне темно и только аварийное феолетовое освещение да свечение приборов на панели водителя нарушают ощущение свободного полёта над дорогой. Йоныч ничего этого не видит, поскольку крепко спит, положив мне голову на колени.
      Интересно, когда у него будут дети , он будет вспоминать об этом переходе или память о нём навсегда будет стёрта его последующей жизнью ?
 Комментариев : 3, Просмотров : 1917
Профиль Комментарии 

Пишем вместе!
Blackhawk

Шляясь, в очередной раз, по бескрайним просторам Сети я наткнулся на питерский сайт с этим названием - "Пишем вместе". Точно так же как и мы в "фантазийных" темах и " Вечернем форуме", ребята катали различные "фэнтези" по нескольким направлениям. Правда, для тех, кто хотел принять участие , в отличии от нас, существовали определённые правила :
- каждый участник "ведёт" только своего персонажа ( или, если потянет,
персонажей );описывать действия персонажей других авторов - запрещается;
- соблюдать единство места и времени действия ;
- перенося описываемые события в другое место, обязательно дать его описание;
- воздерживаться от переноса событий в прошлое, а тем более, в будущее;
- диалоги с другими персонажами либо вести в режиме " прямого эфира" т.е.когда
собеседники находятся в сети и на сайте или согласовывать предварительно ( в нашем
случае в "Пейджере" ).
   Учитывая более чем двухлетний опыт, а также тот факт, что после прекращения наших "фантазийных" тем, состав участников форума значительно обновился и на довольно высоком уровне, я предлагаю начать новый проект, который бы так и назывался "Пишем вместе" .
    Взяв за основу указанные выше правила, я предлагаю, для начала, поработать в лёгком жанре "мыльной оперы", поскольку "фэнтези" уже заезжены вдоль и поперёк.
    Все желающие могут дать своё согласия в виде комментариев к этой записи, с кратким описанием персонажей, которых они согласны " вести" . По старой доброй традиции "Дворика" начну с себя.
    Действие происходит в небольшом латиноамериканском городке, расположенном на острове, который и является отдельно взятым государством.
    Мой герой - Алонзо Заноза, средних лет мужчина, владелец небольшой туристической фирмы, при случае, склонный к лёгкому криминалу, переживший бурную молодость, тяжёлую зрелость и уже подумывающий о вечном. Любитель выпить, закусить, при случае, поволочится за женщинами и не отягающий себя раздумьями о сером цвете у позднего Ренуара.
   
    Итак, если вы решились - вперёд , в комментарии !
   
    При условии, что команда сформируется, а на это, я думаю, уйдёт неделя - я открываю тему в "Нашем Дворике" с рабочим названием " Пишем вместе" и мы начинаем наш сериал.
 Комментариев : 13, Просмотров : 1773
Профиль Комментарии 

Почему и как я шёл в Иерусалим
Blackhawk

Несколько слов в качестве Предисловия.
Этот рассказ занимает промежуточное положение между экстримом моих путешествий и моими заметками про жизнь.Для основного сайта, на котором я размещаю свои рассказы, он не подходит.Поэтому , я решил разместить его здесь. В дополнение, хотел бы выразить огромную благодарность Карине и Шульцу, за то, что они активно поддержали моё начинание.А теперь - в путь!

Пожалуй, стоит начать с "почему". Для этого, правда, придётся достаточно глубоко заглянуть в колодец времени.
    Было время, был я молод и довольно легкомысленно, как я сейчас понимаю, относился к жизни, поскольку особых проблемм в ней не имел. Работа в одной из лучших в Союзе лабораторий ( в своей области ), путешествия пешком и по воде, сочинительство песен, свой круг друзей и интересов.
    Всё рухнуло после того, как коллеги по партии, в состоянии алкогольного опьянения , разделили сферы влияния. Вроде бы и чёрт с ними, да нет. Всё пошло в крутом пике вниз.
    Началась борьба за выживание. Боевые действия длились 8 лет с переменным успехом и закончились моим полным поражением. Выход был один – уехать из этого " рая". Для меня и моей семьи, такая возможность имелась.
    Проживание на новой земле прекрасно подтвердило утверждение о том, что жизнь сначала начать нельзя, её можно только продолжить. Независимо от условий в которых вы пребываете. Просто, все ваши проблеммы приходится решать на новом месте.   
    Через пару лет "новой" жизни я обнаружил себя полупьяным, сидящим на диване в тёмном зале и бездумно переключающим каналы телевизора.
    Жена уже год как ушла устраивать свою личную жизнь, переложив проблемы своего материального обеспечения на спину другого осла, в роли какового и выступал её начальник.
    Сын, по своему желанию, остался со мной и, не смотря на все мои старания хоть как-то сохранить домашний уют и тепло, в качестве семьи выбрал друзей и ушёл на улицу.   
    Поэтому по вечерам я, приготовив ужин для нас двоих, как правило, оставался один.
Неделями, месяцами, и уже годами. Жили мы в провинции, в среднем , по местным меркам, городке, а как по мне, так просто в посёлке городского типа. Посему досуга здесь не было. Вообще. Машины у меня тоже не было и поэтому в выходные дни податься не было куда, поскольку никакой транспорт в эти дни не ходил.
      Когда совсем становилось невмоготу, я выбирался в короткие путешествия на пару дней. Побывал на севере страны, полазил по обеим пустыням, имевшимся в Стране, плюс обошёл всё окрестности в радиусе дневного перехода.
      Ещё через пару лет я обнаружил себя уже хорошо выпившим в том же зале, на том же диване , перед тем же телевизором, так же переключающим те же каналы. На этот раз всё было намного мрачнее, хотя, казалось бы, объективных причин тому не было.
    Сын учился, хотя и не в той школе, в которой я хотел, кроме того, расстояние между нами, к моему большому неудовольствию, увеличивалось. Я работал по специальности в маленькой фирме, но местная специфика уже держала за горло да и денег хватало только впритык. От зарплаты до зарплаты. Я знал, что многим, таким же как я, ещё труднее, но это были другие люди, а жизнь у меня одна. Несмотря на обратное утверждение религиозных фанатиков.
    Чувствовал, что в жизни надо что-то опять менять, но что и как, я тогда не знал. Может быть, надо было просто по-другому взглянуть на всё происходящее. Не знаю.
    Короче, это была та же борьба за выживание, только на другом уровне и в другой стране.
    И вот однажды, накануне очередных никаких выходных, мне позвонила моя сестра, проживающая , со всем своим семейством в ста метрах от меня, на той же улице и пригласила в гости. Это не было чем-то из ряда вон выходящим, поскольку раз в неделю мы собирались у неё отметить конец трудовой недели.
    В назначенное время я приплёлся согласно приглашению и обнаружил, что в нашей компании новая гостья.
    Я уже давно придаю женской внешности второстепенное значение, поскольку жизнь научила меня тому, что в прекрасной оболочке может оказаться пустота или душа гиены. Обратное утверждение не так образно, но также справедливо. Спору нет, приятно смотреть на обладательницу стройной фигуры и красивого лица, но главное, чтобы это чувство сохранилось после нескольких часов общения с ней. Это я так думаю. Конечно, есть мужчины, которые думают иначе, отводя этому общению такое же второстепенноое значение, как и я внешности.
    Скажу честно, встреть я её на улице – не оглянулся бы. Ничего яркого, эффектного, только копна чёрных вьющихся волос. Но прямоту осанки и манеры я про себя отметил.
    Праздничный обед стартовал ,а к вечеру, когда мы уже вдвоём сидели у меня на кухне, было обговорено немало.   
    Жизнь ввалила нам обоим от души.
    Начав с общих вопросов, мы успели рассказать друг другу о себе, о проблемах, о неудачах и победах, о бывших друзьях , об увлечениях и интересах.
    Я слушал и рассказывал, потом опять слушал и опять рассказывал. Вечер летел в ночь.
    Мы стали встречаться, что представляло собой определённую проблему, так как жили мы в разных городах, у нас обоих было по сыну, да и работа с бытовыми хлопотами не оставляли достаточно свободного времени.
    То, что это женщина, которую я должен был встретить в молодости и прожить с ней не один десяток лет я понял быстро.Вернее даже, не понял, а почувствовал. Тактична, умна, доброжелательна, начитана. Я с удовольствием побывал с ней на нескольких выставках в Иерусалиме, о чём раньше и думать не мог.
    Понемногу, под её влиянием , моя жизнь стала успокаиваться, входить в какую-то колею. Алкоголю оставалось всё меньше и меньше места. Поскольку ей понравились мои записки о путешествиях и о моей жизни, то постепенно я начал их обнародовывать.
Проснулся интерес к гитаре, моей давней спутнице. Мне стало казаться, что я возвращаюсь к нормальной жизни.
    Я был очень благодарен ей за то, что она подарила мне чувство нужности кому-то и вытащила из жизненной ямы в которую меня усиленно заталкивали последние 10 лет.
    Прошёл год с момента нашего знакомства. Осторожно относясь к нашим отношениям , мы не спешили съежаться и жить вместе. Тем не менее, это время пришло и мы решили дождаться окончания учебного года у сыновей и поселиться в новой большой четырёхкомнатной квартире в Иерусалиме.
    Так и получилось, что в июне мне пришла в голову идея прийти пешком к женщине, которая стала мне очень дорога.
    Расклад по времени выглядел так. На работе она была занята ночью с пятницы на субботу и потом до обеда в субботу. Такой режим не вписывался ни в одно трудовое законодательство, но иначе ничего не заработаешь. Особенно если у тебя на обеспечении десятилетний сын и престарелые родители. У меня пятница и суббота были свободны. В воскресенье – третий день праздника.
    Интрига состояла в том, что наличных денег у меня было только на стоимость билетов в одну сторону и взять оставшуюся сумму я не мог. А встретиться очень хотелось. Соскучился я.
    Вот и весь ответ на вопрос "почему". А теперь - "как".

    Решение пришло мгновенно, как первая строчка в новой песне. Я достал свою походную карту и через минуту маршрут был готов. В обход арабов у Бейтара.Значит, так. По 38 шоссе на север до поворота к пещере "Сынов Британии" , затем по просёлку к всеизраильской народной тропе, потом по этой тропе через кибуц Цуба до Эйн-Керема, а оттуда мимо аддасовской больницы к юго-западной окраине Иерусалима и вдоль южной кромки города в Восточный Тальпиот. Итого : 44 километра. Если выйти в пятницу в обед, то к обеду в субботу можно дойти.С ночёвкой,конечно. Более половины маршрута проходит по лесу, значит идти можно в тени.
       Беру 6 литров воды, две банки сухого питания ( лучше кускус в томате), две "Мевины", шесть пакетиков зелёного чая, пластиковую баночку сахара, палатку, спальник , коврик, анорак, запасные футболку, бельё и носки, газовую горелку, две джезвы.
       Иду в армейских ботинках. Всё.
      В пятницу, в 13.47 я попрощался с сыном, предупредил его, чтобы заботился о нашей собаке и, вообще, был за хозяина и пошёл. В голове мелькнула горделивая мысль о том, что в Стране найдётся немного женщин к которым любимый мужчина добирается таким вот образом.
    Я спустился по тропинке к 38 шоссе и зашагал на север, к перекрёстку Шимшон. Сразу же за железнодорожным переездом, на повороте шоссе есть небольшой мостик через ручей Сорек. Это ручей жив всегда, он не пересыхает, поскольку является стоком очистных сооружений, расположенных выше, в горах, в узком ущелье. Пока народ пользуется водопроводом и ест, он вынужден пользоваться канализацией и, следовательно, до тех пор течёт Сорек. Иногда, от этого трёхметрового потока несёт запахом классического стирального порошка с ароматизатором. Вот такой вот ручеёк. Такой вот Green Peace, твою мать.
    Пять километров до поворота на просёлок я прошёл за 47 минут. Считаю, что неплохо для сорокавосьмилетнего мужчины, тридцатиградусной жары и груза в 12 килограмм.
    У старой оливы я снял рюкзак и присел прямо в придорожную зелень, опёршись спиной о перекрученый ствол,. Хлебнул воды, закурил, вытер лицо. Мимо меня, поднимая тучи пыли и блестя амуницией, пронеслись два мотоциклиста. На зубах заскрепело. Пришлось умываться, набирая в рот воду и потом выплёскивая её в ладони. Стекая по щекам, капельки воды попадали на губы и я чувствовал солёную горечь.
      13 минут, отведённые для отдыха, пролетели, как всегда , незаметно и, забросив на плечи рюкзак, я пошёл к пещере "сыновей Британии". Это я её так для себя называю. Место это часто посещаемо, поскольку туда можно доехать на любой лёгковой машине, мотоцикле, трактороне или велосипеде.
      Дорога вьётся в узком ущелье. Её сопровождает русло ручья. Пересохшего, конечно. Какие ручьи? Июнь на дворе, зелень и та редкость. Выгорело уже всё.
      К громадной площадке перед пещерой я выхожу слегка уставший. То есть, я рассчитывал на подъёмы на маршруте, всё таки Иерусалим на 500 метров выше, но оказалось, что вся дорога это небольшой подъём. Постоянный.
      На удивление, народу было немного, так же как и мусора. Ну там, один-два мангала, немного детей, криков и визга практически не слышно. Я не стал останавливаться в этом оазисе и, повернув на развилке троп по нужной мне маркировке , углубился в леса.
    Когда едешь по 38 шоссе в сторону всенародного шоссе номер 1 , то эта местность очень напоминает Карпаты, где-то в районе Нижнего Синевидного, под Сколе. Сейчас, когда я внутри этого буйства природы, сходство теряется. Этому мешают и седые скальные выходы, и стройные стволы туи, и эвкалипты. Но когда попадаешь в компанию сосен, то сходство увеличивается.
    Ориентировка не составляет труда. Маркировка видна издалека. Да и ошибиться места нет. Узкое ущелье, русло пересохшего ручья, прячущееся за придорожными кустами и деревьями.
    Я стараюсь придерживаться графика : 50 минут ходьбы, 10 отдыха, но уже после второго привала перехожу на ритм 45 – 15, а потом 30 – 10. Всё таки, дорога всё время идёт вверх и, иногда, не в тени деревьев.
    После очередного перекура в кустах у дороги, я слышу за поворотом русскую громкую речь. Это удивительно, так как пока мне встречались только велосипедисты и два ошалевших отморозка на трактороне. Так кто же это там шляется по бескрайним просторам нашей социалистической родины?
    Едва я успеваю одеть рюкзак, как из-за поворота дороги показывается довольно колоритная группа в составе человек десяти мужчин и женщин. Возглавляют шествие двое мужчин с профессорской внешностью, постарше меня . Идут они с маленькими рюкзачками, почти с косметичками.
      Мы приветствуем друг друга и они интересуются куда я иду. После моего ответа наступает пауза удивления. Я , в свою очередь, спрашиваю не нужна ли им помощь в ориентировании. Народ отвечает, что , вообще – то, им интересно, сколько осталось до 38 шоссе, где их поджидает автобус. Я показал на копии их карты где мы находимся и сколько им ещё идти . Народ вздохнул, пожелал мне счастливого пути и спросил есть ли по дороге что-нибудь интересное. Я слабо представлял себе, что им может быть интересно и порекомендовал пещеру. Энтузиазма мой ответ не вызвал и мы расстались. Как я предполагаю, навсегда.
    Следующая встреча произошла через два перехода. Я услышал сзади звук работающего двигателя и сошёл на обочину просёлка. Чёрт его знает, кто там прётся на ночь глядя. Из-за поворота выполз Пежо 205, забитый по крышу молодёжью. Данная модель французского автомобилестроения и без того мало похожая на джип, гружёная надеждами нации, просто ползла в придорожной пыли, ревя от натуги добиваемым двигателем.
    Они остановились возле меня, благо, это нетрудно было сделать, и водитель, обалдевший от такой скорости движения, спросил, есть ли отсюда выход. Это в дословном переводе. Я сказал, что есть и показал на карте как он может выехать на шоссе номер один. Общаться приходилось на повышенных тонах, поскольку в машине гремели "бум – цы, бум – цы" и почему-то хохотали девушки.
    Водило кивнул в ответ на мои объяснения, поблагодарил и аппарат пополз дальше, вероятно, навстречу замене двигателя.
    Через пару переходов дорога превратилась в хаотическое нагромождение камней величиной в футбольный мяч – это было пересохшее русло. Здесь же наблюдалась развилка и такой же просёлок уходил налево вверх, к поселению на вершине горы.Пежо нигде не наблюдалось, значит, парень всё-таки выбрался. Молодец!
    Лес закончился, солнце ещё не спряталось за верхушки окрестных гор, дорога всё время шла на подъём и я шёл с опережением графика. По плану, где-то около семи вечера, мне необходимо было выбрать место ночёвки. Желательно, в трудно просматриваемой местности. То есть, чтобы мою палатку никто не видел. Ибо, мне будет очень тяжело объяснить представителям силовых структур какого хрена я оказался в этой местности в такое время и , вообще, зачем я прусь в столицу.
    Время перевалило через шесть часов вечера, я шёл в узкой долине, по обеим хребтам которой, просматривались крыши поселений, а впереди маячила безлесая, голая, яйцеобразная высотка, которую я должен был обойти справа. В вечернем воздухе издалека доносился шум движения по шоссе номер 1. Никогда не думал, что поток движущихся машин можно услышать на таком расстоянии.
    Я обошёл высотку, слева потянулись следы когда-то обрабатываемых участков и прямо на меня из-за поворота вышла группа арабских женщин. То есть, взрослой была только одна, в длинном платье и туго повязаном на голове однотонном платке. Второй была девушка лет восемнадцати в таком же наряде, а вокруг неё вертелись две девочки.
      Рюкзаков на них не было, шли они навстречу, так что цель такой прогулки мне была непонятна. К тому же, поравнявшись со мной , девушка спросила на иврите :" Где Эйн?" . Меня почему-то перемкнуло от усталости и жары и я , подумав, что Эйн это мужское имя, ответил, что по дороге никого не видел. Девчушка посмотрела на меня удивлённо и группа представительниц прекрасного мусульманского пола продолжила движение в прежнем направлении.
    Обалдеть! Кто такой Эйн и почему я должен знать где он находится и, тем более, встретить его по дороге?
    Вскорости мне предстояло решить задачку по ориентированию. Судя по карте, моя дорога, после прямого участка, делала петлю в четверть круга и уходила на подъём, к кибуцу Цуба. Поэтому я шёл в ожидании этой петли. Осматриваясь по сторонам, я не находил места для ночёвки и вообще, как-то всё вокруг было уныло. Назначенное мною предварительно место ночёвки, я уже прошёл.
      Дорога пошла прямо,на небольшой подъёмчик, преодолев который , я обнаружил себя на окраине какой-то деревни. Слева от дороги начинались возделанные поля. Где же моя "петля"? Дорога шла прямо в деревню, справа, на холмике у дороги, гордо возвышался какой-то сарай под шифером, за ним , также у дороги, стоял трёхэтажный дом. Такой, в стиле "новых" русских.
    Из ворот дома вышел по-европейски одетый мужчина, в рубашке с коротким руковом и в наглаженных брюках. С чётками в руках. Он удивлённо посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я бы не стал утверждать, что выглядел очень экзотично. Высокие чёрные армейские ботинки, чёрные джинсы, чёрная лёгкая кофта с длинными рукавами, чёрная кепка с длинным козырьком и гербом "Нью-Йорк рэйнджерс", белопыльный жилет – "разгрузка" и большой чёрный рюкзак.
    Делая вид, что не замечаю его удивления, я пошёл дальше своей дорогой. Постепенно дорога превратилась в деревенскую улицу и за её поворотом я встал как вкопанный. Во всей красе передо мной стоял минарет. За вершиной следующего холма выглядывал ещё один. Твою дивизию...
    Я развернулся и, сохраняя достоинство, пошёл назад. Справа, с очередного поля, выехал трактор марки "Беларусь" и управлявший им мужчина, на очень странном иврите , спросил меня, что мне нужно. Понимая, что о всенародной израильской тропе говорить не стоит, я ответил, что мне нужен кибуц Цуба. Мужчина протянул руку в направлении хребта за моей спиной и сказал, что кибуц Цуба там. Я посмотрел наверх и действительно увидел строения кибуца. Крышу какого-то павильона и ещё что-то там.
    " Бай, бай..." и тут до меня дошло, где я ошибся и почему зашёл к арабам.
    Я вернулся к сараю, прошёл мимо него, спустился с подъёмчика и за громадным валуном увидел просёлок, уходящий наверх, к посадкам на склоне хребта. Со стороны кибуца на валуне я нашёл маркировку. Тот , кто наносил маркировку шёл от кибуца, а не к нему. Поэтому я её и не видел. А "петли" на дороге так и не было. Может она когда и была в реальности, но сейчас на её месте зеленело небольшое поле.
      На карте, деревушка, в которую я влетел, называлась Эйн-Рафа. Теперь понятно о чём меня спрашивала девушка. Они шли не в ту сторону и ей было интересно, где же этот Эйн. То же блуканули. Но и ответил я подобающим образом. Ха-ха. 2 раза.
       Предстоящий крутой подъём я ненавидел. Поэтому, чтобы оттянуть начало экзекуции, я присел на валун, закурил и стал морально готовить себя к предстоящему.Потом пошёл. Медленно и печально. Передо мной также медленно и печально стала открываться панорама центральной Иудеи начала XXI века. За мной, внизу, в долине лежала арабская деревня , за ней, на другом хребте, шумело шоссе номер 1 и расположились какие-то поселения. Справа вдоль дороги тянулись сосновые посадки, слева, на террасах, возделанные участки земли, в неестественно зелёной зелени. Видно поливали их от души. Прямо, на верху ,так же недосягаемо, маячили крыши построек преславутого кибуца Цуба.
    Где-то в середине подъёма я почувствовал, что хватит. Судя по карте, далее на подъёме должно быть место для отдыха, слева от дороги в посадке. Но сегодня я туда не дойду.
    Я свернул вправо, к соснам на склоне. Пройдя десяток метров, скинул рюкзак в кустарник и пошёл искать место под палатку. Полазив минут десять среди сосен и низкорослого кустарника, нашёл площадку два на два метра, закрытую с трёх сторон соснами. Со стороны долины меня прикрывала кромка террасы. Вернулся за рюкзаком, приволок его на площадку, очистил её от мелких камней и установил свою палатку-малютку уже в сумерках.
    После добавления кипятка в упаковку кускуса необходимо ждать 8 минут до готовности. За это время у меня закипела вода для чая, я опустил два пакетика в джезву, добавил немного сахара и разложил спальник в палатке, не забыв перетащить туда и рюкзак.
    И вот, он, момент начала ужина. Я вскрыл упаковку, перемешал продукт и только собрался приступить, как в окружающем пространстве раздался жуткий вой, а потом и пенье заунывное. От неожиданности я чуть не выронил свой ужин. С двух минаретов какие-то персонажи напоминали правоверным о молитве. Я не причислял себя ни к каким конфессиям и поэтому молится не стал, а начал свой ужин. Ребята продолжали надрываться, но , видимо, это им надоело и заканчивал свою трапезу я уже в тишине.
    Только приступил к чаю, как на противоположном хребте , в поселении, кто-то начал садить одиночными. Вокруг ничего не свистело и не жужало, поэтому я особенно не волновался. Отстрелявшись, шутник запустил один простенький феейрверк, а потом второй. В общем, покоя не было.
   Когда всё стихло, я прилёг у палатки и долго смотрел на островки огней ниже меня, в долине и на противоположном хребте. Далеко справа, на высоком холме светился Кастель. Я вспомнил, что крестоносцы строили свои замки в пределах прямой видимости, для срабатывания световой сигнализации.
    Потом взошла луна и появились звёзды. Освещение местности приняло фантастический характер. Внизу буйство электричества, а вверху - холодное спокойствие Вселенной.
      Чувствуя, что засыпаю, я привёл себя в порядок перед сном и завалился в спальник. Под палаткой была каменная плита и лежать было жестковато. Я вытянул натруженные ноги и подумал, что сегодня за 6 часов я отфигачил 24 километра и это хорошо. Меньше на завтра останется.
    Когда совсем уже подплывал к царству Морфея, пацаны с минаретов дали второе отделение. Ну, прямо будто подсматривают за мной. И поют то , так жалобно, И главное – громко.
    Наконец, всё угомонилось. День прожит. Или пережит?

    Как будто не спал. Как только раздались первые звуки минаретной арии, я уже был на ногах. В 6.21 позавтракав и уложившись, я осмотрел место своей стоянки на предмет забытых вещей и, убедившись в практическом отсутствии следов, пошёл на дорогу.
    К Цубе я взлетел. От подъёма слева действительно было место отдыха, но становится на этой площадке, на виду, не стоило. Лучше в сторонке, за соснами.
    Перейдя 385 дорогу, я довольно быстро отыскал тропу с необходимой мне маркировкой и начал спуск. Шлось легко, в тени. Ориентировка – вот она, как на ладони.
    В самом низу, я повернул влево и вскоре тропа опять потащила меня наверх, по лесному склону в соснах. Правое колено, которому досталось в этой жизни, отреагировало на очередной подъём тупой болью и нежеланием разгибаться Началась работа.
    В борьбе с подъёмом я ,совсем неожиданно для себя, выскочил к Эйн-Керему. На площадке возле стоянки автомобилей только просыпалась какая-то группа подростков во главе с двумя мужиками. Экскурсия. Прогулка. А так, вообще-то, народу почти не было.
    По тропке, сбегающей серпантином вниз, я вышел к источникам. Ну до чего же хорошо. 8 часов утра. Журчит в лотках вода. Тишина. Зелень вокруг. Никого. Нет орды детей , орущих по поводу и без повода. Нет постоянного что-то жующих и орущих по мобильникам соотечественников. Можно в одиночестве посидеть у воды. Умыться из каменной ниши с проточной водой. Спокойно рассмотреть противоположный склон. И никуда не спешить. Но спешить надо. Скоро, совсем скоро, начнётся диктатура солнца.
    Я спускаюсь вниз, к обезвоженному руслу Сорека. Потом иду вдоль него вверх по «течению», потом ныряю в арку под автомобильным мостом, потом опять иду по лесной тропе вслед за маркировкой. И упираюсь в каменную стену, перегораживающую маленькое ущелье. Это явно дамба, потому, что у основания есть сток. Справа в скале, примыкающей к стене – вход в пещеру. Я оставляю рюкзак на тропе и пробую добраться до входа. Это мне удаётся, но весь свод пещеры покрыт крупными мухами, которые при моём приближении начинают неистово жжужать как пчёлы в мультике про Винни Пуха. Ну и ладно, ну и обойдёмся без пешеры.
    Я поднимаюсь по тропе выше дамбы и попадаю на относительно ровную местность с небольшим подъёмом. И иду наверх всё по той же тропе с маркировкой. И прихожу к ещё одному источнику, но крайне запущеному и потому на половину опустевшему.
Справа и выше я вижу постройки Эвен Сапира. Но мне не туда. Мне прямо вверх, через кусты и старую свалку, к асфальту, ведущему к Аддассе.
    Я выбираюсь на асфальт из придорожных кустов и начинаю двигаться вверх по шоссе. Редкая тень на обочине позволяет мне немного отдохнуть.
      Подойдя к кругу у больничных корпусов, я сталкиваюсь с апофеозом цивилизации. Машин стоит столько, что идти приходится по проезжей части. Наконец, я миную этот водоворот и перехожу на левую сторону, поскольку там есть тротуар и риск быть сбитым каким –нибудь « орлом», возомнившим себя Шумахером и повредившему собственную «крышу» просмотром фильмов «Форсаж» , становится намного меньше. Хотя тротуар – тоже не гарантия.
    Здесь, на участке от Адассы до заправки на окраине Иерусалима, меня ловит солнце.
Вода не помогает и я чувствую, что меня начинает «вести». Кое как я добираюсь до автобусной остановки на улице с характерным израильским названием «Панама».
      Сбрасываю рюкзак и никуда не хочу идти. Половина одиннадцатого. Прийдя в себя, перекуриваю и, часто ориентируясь по своей «пятисотметровке», двигаюсь на восток. На восток. Дранг нах Остен. Только с другими целями.
    Вскоре город с мировой славой подбрасывает мне задачку по ориентированию. Рядом с новым районом Гиват Ха Масуа есть кольцо. Согласно карте туда выходит пять улиц, Мне надо вторую слева. Я честно отсчитываю улицы, нахожу «свою», всё вроде совпадает и по местности и по направлению. Ухожу. После затяжного спуска поворачиваю вместе с улицей налево и пройдя сотню метров, начинаю ориетироваться.
    Не совпадает. Пойду , придерживаясь нужного направления. Через пару развилок и поворотов я оказываюсь на перекрёстке улицы с не менее поэтическим названием «Мексика». Какая Мексика? Где я?
    С этим вопросом я обратился к нескольким прохожим, но их больше интересовало куда я иду, чем где я нахожусь. Тогда я обратился к женщине, которая возилась у себя во дворике. Мою просьбу показать на карте где мы находимся она выполнить не смогла, но с этой задачей прекрасно справилась её дочь. Её девичий пальчик показал место на карте и я ахнул. Я ошибся на кольце и пошёл не той улицей, описывая громадную дугу в районе с латиноамериканскими названиями.
    Ну что ж, это не катастрофа. Сейчас прямо сто метров, потом направо по бульвару до развилки. На развилке тоже вправо и вперёд.
    Всё совпадало. Не обращая внимания на высохшие губы, на солнце, на прохожих, просто ни на что, я рыл по широченной улице к Стадиону и далее.
    Потом я прошёл по мосту над железной дорогой и за ней, на подъёме, мне впервые стало плохо. По настоящему. Отойдя в тень небольшого деревца, я сел в траву, прислонившись спиной к невысокому парапету. Кружилась голова, тошнило. Я хлебнул воды, попутно заметив, что это последняя бутылка в полтора литра. Открыл коробочку с сахаром и съел его немного, опять запив водой. Через четверть часа, я почувствовал, что снова могу идти.
    На этот раз я ушёл не более чем на километр. Силы почему-то заканчивались и на автобусной остановке, на перекрёстке с дорогой на Хеврон, я просидел ещё четверть часа. Благо время у меня было.
    А дальше всё пошло здорово. Потому что кончились подъёмы под солнцем. После моста дорога пошла вниз. Слева открылось громадное поле, за которым на холме показался во всей своей красе Восточный Тальпиот. Справа жили товарищи арабы. Но мне было уже всё равно. Я шёл вниз и видел знакомый подъём дороги по которому столько раз проезжал на автобусе номер 8.
   Я шёл. Тени не было нигде. И душевно так светило родное солнце. Изредка я проводил рукавом по глазам, когда их начинало шипать и жечь от пота.
    Повернувшись , вместе с дорогой, спиной к арабам я прошёл, оставшиеся до громадного дерева за кругом, положенные сотни метров. И сел в тень. Позвонил Марине и сказал, что дошёл, что осталось мне десять минут.
    Покурил. Просто посидел. Глянул на часы – полвторого. И ровно в 13.45 подошёл к её дому. Прошли ровно сутки.

    Засунув свои шмотки в стиральную машину, я отправился принимать душ. И чуть было не уснул там. И потом выпил два литра содовой и ходил хромая потому, что джинсы всё-таки натёрли где могли да и колено дало о себе знать.

    А потом было полтора дня в раю. Но об этом я рассказывать не буду.

    А воды у меня осталось грамм триста. Не больше.
 Комментариев : 12, Просмотров : 1630
Профиль Комментарии